Не видите ль? Собравшися в дорогу,

         В последний раз вам вера предстоит:

         Еще она не перешла порогу,

         Но дом ее уж пуст и гол стоит, —

         Еще она не перешла порогу,

         Еще за ней не затворилась дверь…

         Но час настал, пробил… Молитесь Богу,

         В последний раз вы молитесь теперь.

16 сентября 1834

«О чем ты воешь, ветр ночной?…»

         О чем ты воешь, ветр ночной?

         О чем так сетуешь безумно?..

         Что значит странный голос твой,

         То глухо жалобный, то шумно?

         Понятным сердцу языком

         Твердишь о непонятной муке —

         И роешь и взрываешь в нем

         Порой неистовые звуки!..

         О, страшных песен сих не пой

         Про древний хаос, про родимый!

         Как жадно мир души ночной

         Внимает повести любимой!

         Из смертной рвется он груди,

         Он с беспредельным жаждет слиться!..

         О, бурь заснувших не буди —

         Под ними хаос шевелится!..

Не позднее 1835

«Поток сгустился и тускнеет…»

         Поток сгустился и тускнеет,

         И прячется под твердым льдом,

         И гаснет цвет, и звук немеет

         В оцепененье ледяном, —

         Лишь жизнь бессмертную ключа

         Сковать всесильный хлад не может:

         Она все льется – и, журча,

         Молчанье мертвое тревожит.

         Так и в груди осиротелой,

         Убитой хладом бытия,

         Не льется юности веселой,

         Не блещет резвая струя, —

         Но подо льдистою корой

         Еще есть жизнь, еще есть ропот —

         И внятно слышится порой

         Ключа таинственного шепот.