– Яна? Это ты? Здравствуй, Яна. Я тоже знаю, кто убил Лору Палмер.

– Хорошо… Яр, это так хорошо… Ярик?.. Я хочу, чтобы ты его убил.

…

Яр начал копать в сумерках. Контейнер похоронили в лесу, за оврагом. Земля еще не прогрелась, и сначала он вырезал дерн, потом разбрасывал мокрый песок, а следом – мерзлую глину. Сторож стоял рядом и ухмылялся. Он был уверен, что ничего ценного в контейнере нет и быть не может.

– У него и денег то не было, – сочувственно говорил он откуда то сверху. – Ему девчонка перед его побегом в подполе тоже нычку закопала, он рассказывал. Там знаешь что было? Две тысячи рублей, которые она проезде сэкономила, его старые документы, шмотки, ботинки и блок сигарет. Он ходил всем про это рассказывал, будто там клад. Говорил, в Синем доме, что в Чаще, у меня новая жизнь была закопана. Две тыщи и ботинки, как тебе?

Яр решил, что сейчас выкопает контейнер, выберется из этой чертовой ямы и проломит этому уроду башку лопатой. Даже хоронить не будет, а в милиции скажет, что не нашел виски бар, поэтому все должны умереть. Пускай его наконец то закроют в дурдом, хоть на нормальных людей посмотрит.

– Давно закопали?

– В августе.

Яру ответ не понравился. В августе умерла Рада.

– Знаешь, кому он тачку продал? – флегматично спросил он, отбрасывая лопатой перерубленный корень.

– Знаю, – хмыкнули сверху.

Яр даже смотреть на него не стал. Если знает – значит, скоро он, Яр, тоже будет знать. В конце концов они почти друзья, и контейнер они вместе нашли, и вообще у них завязываются тесные доверительные отношения.

Лопата пробила крышку. Яр аккуратно вытащил ее. Сделал глубокий вдох. Достал из кармана небольшой фотоаппарат. Сфотографировал сначала ошалевшего сторожа – снизу вверх – потом контейнер у себя под ногами. Убрал фотоаппарат и вытащил из кармана рабочие перчатки.

– Так кому, говоришь, он продал машину? – проникновенно спросил он.

– А ты…

– Нагнись пониже, – посоветовал Яр. – Чуешь? Давай договариваться, пока контейнер не открыт.

– Быть не может, – пробормотал сторож. – Быть такой херни не может, смотри, там же все скобы болтаются…

– Значит, нам мерещится. Я за себя то не ручаюсь, мне много чего мерещится. Так я открываю и еду домой? Звоню ментам, все им рассказываю, фотки отдаю?

– Да нормально он все продал! Официально! Я напишу, где шарага эта, надо тебе – сам езжай и спрашивай, куда они ее дели!

Яр молча вбил по углам контейнера четыре крюка. Привязал к ним автомобильные тросы и выбрался из ямы.

– Помогай, – бросил он. – Только медленно.

Контейнер оказался легче, чем он ждал. Яр сделал сторожу знак отойти, тщательно осмотрел все скобы – действительно, было непонятно, как контейнер вообще закрыли. Яр подцепил ее монтировкой, но, несмотря на то, что она шаталась, крышка не поддалась.

– Там проволока, – пробормотал он. – Нет, ну надо же…

Снаружи ржавели несколько непонятно зачем вкрученных болтов. Яр опустился на колени рядом с контейнером, ощупал болты и натянутую проволоку в приоткрывшейся щели. И понял, что увидит, когда откроет крышку.

Он поднялся и несколькими движениями скрутил болты.

– Твою ма а ать… – выдохнул сторож.

Яр молчал.

…

– Несет какую то чушь про косточки и шкатулки… нет, не пьяная… нет, ты что, ничего она не нюхала, просто… ну, это Яна. В кризисе.

Нора понимающе кивала и пыталась оттеснить с дороги заботливую встревоженную Лену. Заботливая Лена хотела, чтобы Яну напоили чаем и отвезли домой, а Нора, которой по дороге сюда позвонил Яр, хотела совсем другого.