– Уходишь на перерыв?

– Помогаю клиенту.

– То есть уходишь на перерыв? – повторила она.

Он вздохнул.

– Да, мам.

Пыхтя и обливаясь потом, парень понёс ёлку с базара, а Мариголд потрусила следом. Она чувствовала себя идиоткой.

Очень очень виноватой идиоткой.

– Знаешь, ты ведь ничем мне не обязан.

– Ты права. Ничем.

Дул ледяной ветер. Мариголд тяжело шла, придерживая шарф и шерстяную юбку. Она была несказанно рада, что сегодня надела самую тёплую пару колготок.

– Спасибо. Огромное человеческое спасибо.

Парень заворчал. Но заворчал по доброму, так что Мариголд решилась на следующий вопрос:

– Как тебя зовут?

– Норс.

– А? – Ответ застал её врасплох. – Так… твоя мама тоже хиппи? Никогда бы не подумала.

– Почему? – Он остановился посмотреть на неё, на тротуар посыпались иглы. – А как тебя зовут?

– Мариголд. Мариголд Мун.

Норс улыбнулся.

– Очень по эшвилски.

– Я урождённая дочь города.

– Мои родители не хиппи, – ответил парень, продолжив путь. – Я Норс в честь Северного полюса. К сожалению. Моего брата зовут Николас, а сестру – Ноэль .

– Ух. Боже. Это…

– «В сто раз хуже твоего имени».

– Я хотела сказать самоотверженно. Всё в честь праздника.

Парень хмыкнул.

Мариголд улыбнулась, обрадовавшись его смеху.

– А где ты живёшь?

– В Шугар Ков. – Он обернулся, и она пожала плечами. – Спрус Пайн?

– Эм, ясно. Поняла.

Это было логично. К северу от города находилось множество ферм.

– Ты хоть представляешь насколько Спрус Пайн маленький городишко?

– Его с трудом находит GPS.

– Так вот, по сравнению с Шугар Ков Спрус Пайн – Шанхай.

И снова в их разговоре Мариголд поразил его выбор слова.

Ведь именно из Шанхая эмигрировали родители её матери. Он не мог этого знать. Или может так он хотел сообщить, что догадался, что она китаянка? Для большинства все азиаты на одно лицо. Тебя готовы обозвать японкой, кореянкой, вьетнамкой, но только не китаянкой. Словно это какое то клише, и собеседник обидится, если сказать, что он китаец. Как будто китайцы не самый многочисленный народ на Земле.

Но у Мариголд не было времени думать. У них наконец то завязалась беседа.

– Ты разговариваешь не как деревенские.

– Хочешь сказать, не как мама.

Мариголд поморщилась. Сама только что выставила себя не такой чуткой собеседницей.

– Прости.

– Я привык, – спокойно произнёс Норс. – Мне пришлось сильно постараться, чтобы избавиться от говора.

Они дошли до жилого комплекса, и Мариголд снова указала на свой дом.

Норс застонал.

– Само собой, самый дальний.

– А зачем тебе понадобилась избавляться от говора? – спросила она, пытаясь вернуться к прежней теме.

– А чому вы обзываете нас деревней и говорыте, що мы тупые.

«Ну вот, разговор совсем не клеится».

Норс дотащил дерево до подножья лестницы и устало выдохнул.

– Давай. Помогай. – Он наклонил дерево на бок. – Держи конец.

Мариголд обхватила вверх ёлки. Из за значительной разницы в росте и силе потребовалось несколько неуверенных шагов, прежде чем ребята нашли равновесие.

– Само собой, ты живёшь в самом дальнем доме. И, конечно же, на последнем этаже.

– И конечно же, ты хочешь… – пробормотала Мариголд, – заставить меня жалеть о твоём «рыцарском» поступке до конца своих дней.