Бэнкс, оставив реплику без внимания, снова повернулся к Люси, которая, казалось, не проявляла никакого интереса к переговорам.

– Люси, вы можете описать подвал в Олдертхорпе? Или вы не помните?

– Обычный подвал, – пожала плечами Люси. – Темный и холодный.

– Вы больше ничего не можете добавить?

– Нет. А что?

– Может, припомните черные свечи, ладан, пентаграммы, балахоны? Или танцы и песнопения, а, Люси?

Люси закрыла глаза:

– Я ничего не помню. Это было не со мной. Это было с Линдой.

– Люси, может быть, уже хватит изворачиваться? Будьте же благоразумны! Ну почему, как только дело доходит до чего‑либо важного, о чем вы не хотите говорить, вы постоянно ссылаетесь на потерю памяти?

– Инспектор, – не выдержала Джулия Форд, – не забывайте, что у моей клиентки ретроградная амнезия вследствие посттравматического шока.

– Да‑да, я помню. Впечатляющий диагноз. – Бэнкс вновь обратился к Люси: – Вы забыли, как спускались в подвал вашего дома, не помните, как танцевали и распевали в подвале в Олдертхорпе. Ну а клетку вы помните?

Люси, казалась, полностью ушла в себя.

– Помните? – настойчиво повторил Бэнкс. – Старое убежище Моррисона?

– Да, – шепотом ответила Люси. – Они сажали нас туда, если мы плохо себя вели.

– А в чем заключалось ваше плохое поведение, Люси?

– Я не понимаю…

– Почему вы были в клетке, когда пришла полиция? Вы и Том. Чем вы заслужили наказание?

– Я не знаю. Нас сажали туда за малейшую провинность. Серьезных и быть не могло. За грязную тарелку – хотя еды давали так мало, что мы их вылизывали, – или если кто‑то осмеливался огрызнуться или сказать «нет», когда они… когда им хотелось… Угодить в клетку было очень легко.

– Вы помните Кэтлин Мюррей?

– Конечно. Она была моей двоюродной сестрой.

– А что с ней произошло?

– Ее убили.

– Кто?

– Взрослые.

– За что?

– Не знаю. Она просто… умерла.

– Говорили, что ее убил ваш брат Том.

– Это неправда! Том не мог никого убить, он добрый и спокойный.

– А вы помните, как это произошло?

– Я при этом не присутствовала. Просто нам сказали, что Кэтлин ушла и больше не вернется. Я поняла, что она мертва.

– Почему вы так подумали?

– Она все время плакала, говорила, что расскажет обо всем. А они грозились убить любого, если узнают, что мы хотя бы заикнулись о том, что творится дома.

– Люси, а ведь Кэтлин была задушена.

– Задушена?

– Да. Точно так же, как те девушки, которых мы нашли в подвале на Хилл‑стрит. А мы обнаружили у вас под ногтями волокна от бельевой веревки и следы крови Кимберли на вашем халате…

– К чему вы клоните, инспектор? – спросила Джулия Форд.

– Слишком большое сходство между этими преступлениями. Только и всего.

– Как вам известно, убийца Кэтлин Мюррей находится за решеткой, – не отступала Джулия. – И Люси не имеет к этому преступлению никакого отношения.

– Она была соучастницей.

– Она была жертвой.

– Постоянная жертва, а, Люси? Жертва с плохой памятью. Как вы себя чувствуете в этой роли?

– Может быть, уже хватит? – снова вспыхнула Джулия.

– Я чувствую себя ужасно, – еле слышно произнесла Люси.