Бэнкс пригладил рукой свои коротко стриженные волосы. Он чувствовал закипающее раздражение.

Паузу прервала Уинсом, задав уточняющий вопрос:

– Люси, так он все же вас изнасиловал? – спросила она с легким ямайским акцентом. – Ваш будущий муж изнасиловал вас?

Люси повернулась к Уинсом. Бэнксу показалось, что она мысленно прикидывает, как теперь решать уравнение, в которое добавилось еще одно неизвестное.

– Конечно, нет. Я никогда бы не вышла замуж за насильника.

– Так вы не знали правды?

– Конечно, не знала.

– И вы не замечали ничего странного в поведении Терри? Я не была знакома с ним, но мне непонятно, как насильник и убийца может не вызвать у окружающих никаких подозрений.

– Он мог быть просто очаровательным.

– Он делал или говорил что‑либо, что казалось вам подозрительным, пока вы были вместе?

– Нет.

– Он любил сексуальные игры?

– Как это?

– Ему нравилось привязывать вас? Или притворяться, что он вас насилует?

– Нет, ничем подобным мы не занимались.

Уинсом подала Бэнксу сигнал перехватить инициативу; в ее взгляде он ясно увидел то, что она сейчас чувствует: ничего не получается, Люси Пэйн, вероятнее всего, лжет.

– А где видеокамера? – задал вопрос Бэнкс.

– Какая видеокамера?

– Мы обнаружили следы от штатива в подвале. Видеокамера была установлена возле матраца. Я думаю, вам нравилось смотреть видео с этими девушками.

– О чем вы говорите! И о видеокамере мне ничего не известно.

– И вы никогда не видели ее у мужа?

– Нет.

– Он никогда не показывал вам никаких видеофильмов?

– Только те, что брал напрокат или на время у знакомых.

– Нам известно, где он приобрел видеокамеру. Мы скоро это проверим.

– Проверяйте. Еще раз повторяю, я никогда не видела дома видеокамеры, никогда не слышала, что она у нас есть.

Бэнкс сменил тему:

– Люси, вы сказали, что вас не привлекают сексуальные игры, так что же заставило вас одеться соответствующим образом и на вечер стать проституткой? Или опять не помните?

– Все было совсем не так. Я не вышла на улицу и ни к кому не приставала. Кто рассказал вам об этом?

– Это не важно. Так вы сняли мужчину для секса в баре отеля?

– Ну и что? Это было ради забавы, на спор и еще до знакомства с Терри.

– И как все происходило?

Люси изобразила на лице стыдливую улыбку:

– Я довольно часто разрешала себе поболтать и пококетничать с мужчинами в пабе. Но в тот раз мне заплатили двести фунтов. Это была шутка, всего лишь шутка. Уж не хотите ли вы арестовать меня за занятие проституцией?

– Только шутка, – задумчиво, словно про себя, повторил Бэнкс.

Джулия Форд слегка растерялась от столь неожиданного поворота допроса, но не проронила ни слова.

Бэнкс понимал, что они так и не вышли из тупика. Хартнелл был прав: никаких улик против Люси у них не было, если не считать странностей в ее отношениях с Пэйном, следов крови на одежде и волокон от бельевой веревки под ногтями. Ее ответы, хотя и не всегда понятные, не содержали признания в том, что она подстрекала своего мужа совершать убийства или помогала ему в этом, иными словами – предъявить ей было нечего.

Он присмотрелся к ней. Кровоподтеки почти исчезли с ее обрамленного черными волосами, бледного, красивого лица, выражающего оскорбленную невинность, – Мадонна, да и только. Единственное, что поддерживало уверенность Бэнкса, что ей есть что скрывать, были ее глаза: черные, задумчивые, непроницаемые. Ему казалось, что если долго и неотрывно смотреть в эти глаза, то можно лишиться рассудка.