– Тогда решено. Я прямо сейчас звоню ей, договариваюсь о встрече и держу вас в курсе, договорились?

– Договорились.

– Вы уверены, что вам больше нечего попросить у меня?

С другого конца линии до Мэгги донесся сдавленный смешок.

– Только если помолиться за меня. Я в растерянности, не знаю, чего добивается от меня полиция. Зато теперь я знаю, по крайней мере, что есть человек, который меня поддерживает.

– Можете рассчитывать на меня, Люси.

– Спасибо вам. Я устала и должна вернуться в палату. – С этими словами Люси положила трубку.

Покинув прозекторскую, где доктор Макензи проводил вскрытие, а вернее, копался в груде костей и разложившейся плоти, которые еще недавно были молодой, полной жизни девушкой с надеждами, мечтами, секретами, Бэнкс чувствовал себя так, словно стал на двадцать лет старше, ничуть при этом не поумнев. Первым на прозекторский стол положили самый свежий труп, поскольку доктор Макензи считал, что именно он может дать им больше информации, – это показалось Бэнксу не лишенным смысла. Но даже и у этого тела, которое, по оценкам доктора Макензи, пребывало в течение трех недель частично погребенным под тонким слоем земли в подвале Пэйна, кожа, волосы и ногти практически отделились от тела или отделялись при малейшем прикосновении. Насекомые здорово поработали над трупом, о чем свидетельствовало отсутствие во многих местах мышечной массы. Там, где кожа еще оставалась, она покрылась сетью глубоких трещин, обнажив остатки мышц и тонкую жировую прослойку, поскольку это был труп Мелиссы Хоррокс, которая весила меньше семи стоунов. Это ее футболка была разрисована символами, отпугивающими злых духов.

Бэнкс ушел, не дождавшись, когда доктор Макензи закончит работу, и не потому, что зрелище было слишком печальным, а скорее потому, что ему предстояло присутствовать еще не на одном вскрытии, к тому же у него были и другие неотложные дела. Доктор Макензи предупредил, что отчет он сможет оформить не раньше чем через день, а то и через два, поскольку другие трупы были в еще более плачевном состоянии. На процедурах вскрытия обязательно должен присутствовать кто‑нибудь из оперативно‑розыскной команды Бэнкса, и он решил, что охотно перепоручит это дело.

После звуков и запахов на вскрытии оказаться в более чем скромном, безвкусно обставленном кабинете директора государственной средней школы в Силверхилле было для Бэнкса подлинным облегчением. В этом тихом, безликом помещении ничто не указывало на его принадлежность к сфере образования, оно походило на все офисы сразу, здесь не было слышно ни одного звука и не ощущалось никакого запаха, кроме слабого лимонного запаха средства для полировки мебели. Директору Джону Найту было на вид чуть за сорок, он был лыс, сутул, и ворот его пиджака был усыпан перхотью.

Выслушав несколько малозначащих подробностей из послужного списка Пэйна, Бэнкс спросил Найта, возникали ли у Терри Пэйна какие‑либо проблемы.

– Теперь, после вашего рассказа, я вспомнил, что несколько жалоб имелось, – нехотя произнес Найт.

Бэнкс удивленно поднял брови:

– От учеников?

Лицо Найта побагровело.

– Да что вы, бог с вами, конечно нет. Ничего похожего. Вы знаете, что сейчас бывает, даже при малейшем намеке  на что‑то подобное?

– Нет, – признался Бэнкс. – Когда я учился в школе, учителя лупили нас всем, что попадало под руку. Некоторым из них это даже нравилось.

– Ну знаете, это время, слава Господу, прошло.

– Господу или закону?

– Так вы неверующий?

– Быть верующим при моей работе затруднительно.

– Да, вас можно понять. – Найт перевел взгляд на окно. – Мне, знаете ли, тоже иногда нелегко.