Бригхаус кивком головы пригласил мальчиков войти, за ними потянулись другие и начали рассаживаться на стульях, занимая свои места. Он вместе с Бэнксом вышел в коридор.

– Я бы хотел, чтобы вы приехали в Миллгарт и дали письменные показания, – сказал Бэнкс, перед тем как уйти.

– Показания? Но о чем?

– Это чистая формальность. Расскажете детективу все, о чем только что рассказывали мне. Нам также необходимо знать, где вы были и что делали в то время, когда были похищены эти пять девушек. Подробности, свидетели и все прочее. Нам необходимы ваши отпечатки пальцев и образец ДНК. Это не болезненная процедура, похожа на чистку зубов. Сегодня вечером после занятий мы вас ждем. Подойдете к столу в приемной и спросите констебля Яниса. Он будет ждать вас.

Бэнкс дал ему карточку и записал на ней имя толкового, скорее, рассудительного, молодого констебля, которому он в эту самую секунду дал задание записать показания Бригхауса. Констебль Янис был активистом местного методистского прихода и отличался некоторым консерватизмом и приверженностью к христианской морали.

– Будьте здоровы, – попрощался Бэнкс, оставляя Джефа Бригхауса, ошеломленного, с тревогой в глазах, объяснять ребятам радости, какие может дать легко окисляющийся на воздухе натрий.

9

Пат Митчелл устроила себе перерыв, когда Дженни появилась в банке, и они пошли в кафе через дорогу и начали беседу, потягивая чай с молоком. Пат оказалась жизнерадостной брюнеткой с влажными карими глазами, на пальце у нее поблескивало массивное кольцо, подаренное в честь помолвки. Поначалу она огорченно кивала, все приговаривая:

– Я все еще не могу в это поверить. Я просто не могу поверить в то, что произошло.

Дженни как психологу, да и как женщине, была понятна такая реакция, поэтому она, выражая поддержку Пат сочувственными вздохами, помогала ей прийти в себя. Время от времени кто‑то из сидящих за соседними столиками бросал на них удивленные взгляды, словно узнавал в них знакомых, но, не вспомнив, кто же это, отводил глаза. Большинство столиков в кафе были не заняты, и они могли спокойно разговаривать, не опасаясь, что их потревожат.

– Вы хорошо знали Люси? – спросила Дженни, когда Пат перестала плакать.

– Мы были с ней очень близки. Я знала ее примерно четыре года, с того времени, как она начала работать в банке. У нее была небольшая квартирка рядом с Тонг‑роуд. Мы ровесницы. Как она? Вы ее видели?

Все время, пока Пат говорила, ее большие карие глаза поблескивали, казалось, что из них вот‑вот снова польются слезы.

– Я видела ее сегодня утром, – ответила Дженни. – Она чувствует себя хорошо. Быстро идет на поправку. По крайней мере физически. Вы можете описать, какой она была, когда вы познакомились?

– Она была забавной, такая веселая птичка‑невеличка, – после короткой паузы произнесла Пат, улыбаясь своим воспоминаниям.

– Как это понять?

– Да вам знакомы такие люди. Она хотела всем нравиться, весело проводить время.

– А что в ее представлении значило «весело проводить время»?

– Ходить по клубам, в пабы, бывать на вечеринках, танцевать, заигрывать с парнями.

– Только лишь заигрывать?

– Ну да. Она просто забавлялась, флиртовала до того момента, когда парню нужно дать отставку. Я думаю, что большинство из них наводило на нее скуку. Обычно она встречалась с парнем пару раз, после чего бросала.

– А почему она так себя вела?

Пат кружила ложкой зеленые чаинки, плавающие в чашке, и смотрела на них, словно пытаясь прочесть свою судьбу.

– Не знаю. Возможно, она ожидала кого‑то.