— Уммм, — проводит языком. — Это самое нежное, что я встречал в природе… Что ты делаешь с волосами? — внезапный вопрос.

— Депилирую! — не могу сдержать смешок. — А что, ОНА разве этого не делала?

— Кто? — выныривает, сокрушая мою ревность своим пришибленным видом.

С каждой секундой его взгляд трезвеет, пока нахмуренные брови не расползаются в раздражении. Дамиен подтягивается ближе к моему лицу:

— Знаешь, я слышал, что в постели нет места для бывших!

Я фыркаю.

— Согласен, у нас не совсем справедливая ситуация. Но и ты согласись: ей здесь не место. Она нам не нужна, ни тебе, ни, тем более, мне. И знаешь, что ещё?

— Что?

— Мелания была моей девушкой, и у нас было серьёзно, но с тобой мы создадим нечто гораздо большее! Намного красивее и прочнее, то, что строят раз и навсегда. То, что нельзя разрушить ни легко, ни сложно. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что у нас есть фундамент. Стены и крышу люди строят сами, но фундамент — это то, что им недоступно, что просто даётся кем-то свыше, — многозначительно устремляет свой указательный палец к потолку. — Понимаешь?

— Понимаю.

Дамиен целует мой нос, за ним верхнюю губу, потом нижнюю, и заканчивает свой крестовый поход долгим, неспешным, глубинным поцелуем в губы. Отрывается, чтобы сообщить мне то, что я, вероятно, и хотела услышать, опускаясь до ревностного выпада:

— С Мел у нас никогда не было фундамента. Никогда! — шепчет в моё ухо с такой экспрессией, словно сообщает самый секретный секрет на свете.

Глава 51. Шестое чувство

Ну и, конечно же, что может быть прекраснее лазурного Лигурийского моря?

Это песок с вкраплениями кварца, и в ярком дневном свете он выглядит похожим на ночное небо с рассыпанными звёздами. Я жадно загребаю его руками и, раскрыв пальцы, наблюдаю за тем, как сверкают мириады маленьких солнц в исчезающих песчинках.

— Я купаюсь в звёздаааах!.. — нараспев сообщаю Дамиену.

И я действительно это делаю: развалившись на песке, насыпая его на себя, переворачиваясь, разглаживая руками сотворённое безобразие, разравнивая своё собственное звёздное небо и совершая безумства снова и снова.

Дамиен смеётся, глядя на меня, и в этом смехе я слышу отголоски нашего счастливого будущего, которое обязательно будет общим — именно это написано в его зелёных глазах. А ещё я вижу в них отражение каждого своего глупого жеста, каждой выходки, но в этих отражениях любви в разы больше, чем разумного осуждения. Именно это и делает с нами любовь, украшая даже тем, что, в сущности, должно уродовать.

Песочные звёзды очень скоро проигрывают распластавшемуся на них мужскому телу: я забираюсь на Дамиена сверху, тем сильнее стараясь в него вжаться, чем проворнее его руки шарят по моим бёдрам.

Мы соприкасаемся животами и чувствуем друг друга так полно, что можем с точностью повторить ритм биения наших сердец, синхронизируем вдохи и выдохи, находя единый темп.

— Мы — один организм, чувствуешь?! — Дамиен улыбается по-детски широкой улыбкой.

— Мы — один живот! — соглашаюсь.

Это Дамиен мыслит моими мыслями, живёт моими эмоциями или я его? Определить невозможно, и в эту секунду такой пустяк мало кого заботит.

Я трусь щекой о его ключицу, шею, ползу выше, чтобы встретиться с губами, и шершавый песок, облепивший наши тела, мне не мешает. Дамиен резко переворачивается, и я, как обычно, не успеваю понять, как оказываюсь под ним. Чувствую его вес на себе, но это — самая приятная тяжесть на свете.