|
Неожиданно застучал вновь налаженный мотор, несколько голосов радостно закричали, капитан поднял фуражку и, отряхнув её, надел на голову, дрожащими пальцами стал налаживать цыгарку. «Хоть затянусь разок», – пробормотал он. Над Волгой свистнуло железо, и толстый пузырчатый столб зелёной воды, поднявшись под самым носом лодки, вышедшей на середину реки, рухнул над ней. С катера видно было, как мягко на солнце, среди закипевшей белой воды, блеснуло черное просмолённое дно. Александра Владимировна дописала предотъездное письмо Серёже, промакнув страницу, перечла её, сняла очки и тщательно протерла стекла платочком. С улицы послышались шум и крики. Александра Владимировна вышла на балкон, увидела движение гудящей чёрной тучи немецких самолётов, шедшей к городу. Она торопливо вернулась в комнаты, подошла к ванной, откуда доносились плеск воды и довольное кряхтение Софьи Осиповны, пришедшей полчаса назад после двухсуточного дежурства в госпитале. Постучав в дверь, она раздельно произнесла. – Соня, немедленно одевайся, грандиозный налёт на город? Софья Осиповна ответила: – Может быть, не так страшно? – Немедленно, ты знаешь, я не паникёрка. Софья Осиповна, шумно всплескивая, стала вылезать из ванны, сердито приговаривая – Лезешь, словно бегемот из бассейна...– и, вздыхая, прибавила: – А я собиралась завалиться спать до завтра, двое суток не спала! Ей показалось, что Александра Владимировна ответила ей, но уже не слыхала ответа – раздались первые разрывы бомб. Она распахнула дверь и крикнула: – Беги вниз, я нагоню тебя, только ключи оставь? Ухо уже не различало разрывов, один долгий, плотный звук заполнил пространство. Когда Софья Осиповна через не сколько минут вошла в комнату, пол был покрыт осколками стекла, кусками обвалившейся штукатурки, опрокинутая настольная лампа раскачивалась, как маятник, на шнуре. Александра Владимировна стояла перед раскрытой дверью в зимнем пальто и берете. Она смотрела на книжные полки, пустые постели дочерей и внука, на столы, на Женины картины, висевшие на стенах. Софья Осиповна, торопливо надевая шинель, невольно заметила этот долгий взгляд. – Идём, идём, зачем ждала меня! – крикнула Софья Осиповна. Александра Владимировна повернула к ней печальное, бледное лицо и, вдруг улыбнувшись, сказала» – Табачок захватила? – И широко махнув с каким то лихим отчаянием рукой, сказала? – Эх, ладно, пошли? Сильный, короткий удар потряс землю, и дом задрожал крупной живой дрожью, словно охваченный предсмертной икотой. Куски штукатурки посыпались на пол. Они вышли на лестницу, и Александра Владимировна, закрывая за собой дверь, сказала: – Я думала, что это только жильё, квартира, а теперь говорю: прощай, родной дом! На площадке Софья Осиповна вдруг остановилась – Дай ключ, я хочу забрать Марусин чемодан, Женичкины туфли и платья. – Да ну их, вещи, плевать, – проговорила Александра Владимировна Они спускались по пустой лестнице, и когда грохот затихал, становились слышны их медленные, шаркающие шаги. Софья Осиповна шла, держась за перила, поддерживая Александру Владимировну. Они вышли из дома и в растерянности остановились. Двухэтажный дом напротив был разрушен часть фасадной стены вывалилась на середину мостовой, крышу снесло, и она прикрывала забор и деревца в палисаднике. Потолочные балки обрушились в нижние комнаты, оконные и дверные рамы были начисто высажены силой взрывной волны. Глыбы камня и битый кирпич покрыли улицу. В воздухе стояла белым туманом пыль и курился жёлтый, остро пахнущий дымок. – Старухи, ложись, опять кидает! – отчаянно крикнул мужской голос, и тотчас ударило несколько разрывов. Но старые женщины шли молча, медленно и осторожно ступая среди камней, сухая извёстка поскрипывала под их ногами. |
