Носильщики зашевелились с энтузиазмом, все, кроме четырех аскари Хенсона. Они подходили медленно, боясь льва. Тарзан понял это и сказал что-то Джад-бал-джа. Лев удалился на короткое расстояние и сел на корточки, наблюдая и ожидая приказов хозяина.

Тарзан перевернул Громвича, отдав его одному невысокому аскари со сломанной и неправильно сросшейся челюстью. На лице его была шишка, размером с лягушку, спрятавшуюся под одеялом.

— Если будет доставлять неприятности или попытается сбежать, убейте его, — сказал Тарзан.

— Я надеюсь, один он попытается сбежать, — сказал аскари. — Сначала я его изобью кнутом, отстрелю пальцы, затем буду медленно резать его руки, снова и снова и, может быть, когда вся кровь вытечет из него, я перережу ему горло.

Тарзан шагнул в сторону Кэннона. Тот все еще дышал. Он еще долго не придет в сознание.

— Свяжи его, — сказал Тарзан аскари с шишкой. — Убедись, что он полностью разоружен, — Тарзан потряс Уилсона за руку. — И этого тоже свяжи, побыстрей. Он скоро очнется.

— А как насчет еще одного? — спросил другой аскари.

Тарзан бросил взгляд в сторону Талента.

— Быть связанным или нет, для него уже не важно.

— Нам закопать его? — спросил аскари.

— Животные увидят, что у него есть похоронная команда, — сказал Тарзан.

Аскари, задавший вопрос, ухмыльнулся, затем повернулся и увидел Джад-бал-джа, наблюдающего за ним. Ухмылка исчезла с его лица.

— Не бойтесь льва, — сказал Тарзан аскари. — Пока я не прикажу, он не нападет ни на одного человека в этом лагере. Заберите все оружие у носильщиков и аскари этих людей. Скажите им, что они могут остаться здесь или пойти с нами, если хотят. Передайте, что я убью всякого, кто, оставшись предан хозяевам и отказавшись, идти с нами, попытается преследовать нас или освободить этих людей.

— Кто остался и предан этим людям, должен поберечься уже сейчас, — сказал аскари.

— Нет, сделаем, как я сказал, — произнес Тарзан.

Разочарованный аскари кивнул и стал выполнять приказание Тарзана. Носильщики Хенсона быстро переупаковывали грузы и освобождали сафари Уилсона от оружия и боеприпасов, но, когда они закончили работу и выстроились в колонну, готовые к переходу, солнце опустилось уже очень низко. Никто из сафари Уилсона не остался, верен прежним хозяевам.

— Мы должны будем идти всю ночь, — сказал Тарзан. — Я пойду впереди со львом. Аскари Хенсона возьмут винтовки и пойдут в арьергарде. Начинайте движение. Я вскоре догоню вас.

Носильщики Хенсона были счастливы. Они болтали и шутили. Иногда пели. В конце концов, поняв, что их не собираются убивать, носильщики Уилсона также присоединились к торжеству; они достаточно долго страдали от кнута Кэннона, чтобы вдвойне оценить гуманное обращение Тарзана из племени обезьян — живой легенды джунглей. Вместе они двинулись вниз по тропе.

Уилсон, Кэннон и Громвич остались сидящими посреди тропы со связанными руками и ногами. Уилсон и Кэннон пришли в себя, но в их глазах все еще читалось замешательство.

Тарзан присел рядом с ними. Он вытянул копье из-за спины и использовал лезвие наконечника, чтобы освободить их.

— Двигайте к побережью, и убирайтесь прочь из Африки, — сказал он. —

И не возвращайтесь.

— Но у нас не осталось людей, — сказал Громвич. — Ты должен оставить нам еду и немного оружия.

— Нет, не должен, — ответил Тарзан.

— В следующий раз, — сказал Уилсон, потирая запястья, затекшие в тех местах, где они были стянуты веревкой, — может быть, мы станцуем танго чуть дольше.