— Оставь ногу в покое, — сказал Тарзан. Джад-бал-джа испустил недовольный рокот, отошел от мяса, и прилег на другой стороне у стены пещеры. Нкима издал писк, затих, и плотно прижался к Тарзану. А снаружи ветер кричал и стонал и рвал на части джунгли. Дождь стучал по земле так, как будто она была истязаема богами при помощи кошки-девятихвостки.

Хант застонал и перевернулся. Он медленно сел и ощупал свой подбородок. — Вы ударили меня, — сказал он.

— Если ты хотел мне пожаловаться, то я могу сделать это и снова.

— Нет, никаких жалоб. Но почему?

— Ты слишком много говоришь.

— Что это за место?

— Пещера. Логово старого льва. Я предположил, что Джад-бал-джа знает подобные места.

Хант заметил льва и стал нервничать. — Вы уверены, что этот лев не опасен.

— Он довольно безопасен.

— Это не тот ответ, который я искал.

— Жизнь полна разочарований, мой юный друг. Побудь в джунглях некоторое время, и их там будет намного больше. Что есть, то есть.

— О, боже, — сказал Хант. — Послушайте, какой ветер. Уша. Он так и хочет все поломать… О, как мне холодно. Я не могу в это поверить. Я в Африке, но мне холодно.

— Как я уже сказал, ты слишком много болтаешь. Оставайся там, где находишься. Джад-бал-джа защитит тебя.

— Лев?

— Да.

— А вы уверены, что он не подумает, что вы оставили ему меня в качестве горячего ужина? Он ведь может неправильно понять, вы же знаете? Вы уйдете, а он подумает — «о, да этот парень теперь мой». Может быть, я должен пойти с вами. Или вы возьмете с собой льва и оставите мне обезьянку.

Тарзан не ответил. Он произнес пару слов льву, взял ногу буйвола, и с необычно молчаливым Нкимой, все еще цеплявшимся за его шею, пошел по тропе вдоль ручья.

Хант сидел на корточках в своем месте и смотрел на Джад-бал-джа. Джад-бал-джа положил голову между лапами и смотрел на Ханта. Ханту показалось, что он увидел искру в глазах льва. Или, возможно, это были отблески голода.

— Тихо, киса, — произнес Хант.

Лев продолжал смотреть, не отрывая глаз от Ханта. А Хант решил не смотреть на льва. Он изучал стены пещеры и все эти странные образования, задаваясь вопросом о Смолле. Он чувствовал себя виноватым за то, что сбежал и оставил Смолла там, но это не было преднамеренным. Он просто убегал и не хотел, чтобы они разделились. Он надеялся, что эти две гориллы, Уилсон и Кэннон, не поймали Смолла. Он слышал выстрелы, но ему хотелось думать, что как и выстрелы, которые были направлены на него, они прошли мимо.

Опять же, если выстрелы не убили Смолла, шторм мог проделывать эту работу прямо сейчас. Дикий человек был прав, что они сбежали от него, найдя укрытие. Хант потер подбородок, куда его ударил Тарзан. Дикий человек был прав, саданув его. Он был близок к панике.

Кто же был этот дикий человек? Казалось, он знал джунгли так же, как и животных, и он говорил с животными. Разве такое было возможно? Это, конечно же, ему показалось.

Хант бросил взгляд на Джад-бал-джа. Он надеялся, что, если дикий человек действительно разговаривал с животным, его слова обладали определенным весом. А что, если лев все равно решит ослушаться дикого человека и съесть его?

«Господи», — подумал Хант. — «Не думай про это. Только не думай обо всем этом».

Истощение внезапно охватило Ханта. Он растянулся на земле, настолько далеко ото льва, насколько это было возможно, и под звуки шторма, кричащего снаружи, и мягкого дыхания льва, заполняющего пещеру, Хант заснул.

Глава 9

Тарзан еще не ушел далеко за пределы этого странного и блестящего образования, когда он вошел в огромную светящуюся палату.