— Как пойдешь? — угрюмо спросил Бледный.

Леденцов бросил остатки тапки в урну, швырнул туда и вторую и пошлепал по городу босиком. На него смотрели с интересом. Две встречные девочки-первоклашки, забыв про уроки, повернули и пошли сзади. Но смущали не взгляды: асфальт пощипывал ноги холодом. Впрочем, люди по снегу ходят.

— Эдуард, физически и умственно ты на сыщика тянешь. А вот нервная система слабовата.

— Укреплю, — невнятно бормотнул Бледный, соглашаясь.

— И главное… Сыщик — защитник слабых и обиженных. Борец с беззаконием. А ты сам преступления творишь.

— Когда? — искренне удивился Бледный.

— Неужели забыл?

— Чего ты? Преступления — это убийства, банк взять…

— А часы отобрать, машину раскурочить, человека избить?

— Мелочишка.

— И законов не знаешь. Какой же из тебя сыщик?

Они подошли к остановке. Леденцов жаждал забраться в автобус и погреть там ноги. Обилие народа смутило: погреть-то погреешь, да ведь отдавят. Но сознание, занятое более важным, осенила простая мысль… Для Грэга «Плазму» искали, а тут и не надо искать. Леденцов повернулся к Бледному с такой радостью, что тот непроизвольно тоже улыбнулся.

— Эдуард, хочешь познакомлю с сыщиком?

— У нас нет сыщиков, сам говорил.

— Я знаю одного.

— Настоящий?

— Профессионал. Сильный, тренированный, остроумный…

— «Бабки» стрижет?

— Своя машина, квартирка, стереоаппаратура…

— А оружие?

— Все путем: пистолет под мышкой.

Серые глаза Бледного заблестели. И Леденцов понял, что ни деньги, ни машина, ни квартира парня не интересуют; ничего, кроме пистолета. Это в семнадцать-то лет! Детсадовская инфантильность. Тысячу раз прав он, Леденцов, в споре с капитаном… Семнадцатилетний мужик не работает до хорошего доброго пота, никого не кормит, ни о ком не заботится, ни за что не отвечает… Пистолетики на уме…

Подошел автобус. Вместе со всеми Леденцов отважно ринулся на посадку, перебирая ногами почаще, чтобы на них не наступили. Бледный растопырил руки, развел локти и как бы отгородил в углу своим широким телом закуток для Леденцова. И пробасил на весь автобус:

— Граждане, осторожнее: с нами едет босой!

Бледный улыбался. Видимо, от этой хорошей улыбки, от близости его плоских щек и серых глаз Леденцов неожиданно сказал:

— Я женюсь на ней…

— На Ирке-губе? — сразу решил Бледный.

— Не угадал, Эдуард.

— А на ком?

— Я женюсь на Ирине Ивановой.

29

В райотдел Леденцов не пошел, но не потому, что было разрешено капитаном. Не работалось ему сегодня…

Он верил в дивную любовь, знал примеры небывалой страсти, слышал о ее превратностях, видел жуткую ревность, встречал сведенных любовью с ума и поэтому счастливых людей… Но все это шло где-то стороной, мимо него. Может быть, поэтому он не все в ней и понимал?

Например, ревность. Изредка из-за нее случались в районе убийства. Леденцов не мог взять в толк, как эти разъяренные мужья лишали жизни любимого человека; он и Отелло не принимал, потому что любовь дает жизнь, а не лишает ее.

Леденцов не скрывал своей неприязни к женщинам, прибегавшим избитыми в милицию с жалобами на мужей; потом все прощавшими до следующей драки. Из-за любви.

Великие люди говорили, да и невеликие подтверждали, что выше любви ничего в жизни нет.