Дворецкий провел ее через помещение для слуг, находившееся под господскими покоями, потом указал на маленькую дверь в самом конце узкого каменного коридора.

– Это вход на лестницу, которая ведет вниз.

Регину охватило незнакомое доселе возбуждение. Но постепенно оно сменилось страхом. Шутить с Маркусом, сидя вместе с ним в гостиной, – одно. А спуститься за ним под землю, где он топит свою злобу в виски, разглядывая какую то мерзкую картину, – совсем другое.

Но она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать.

– Спасибо. – Вежливо кивнув, Регина толкнула дверку.

Не успела она сделать и нескольких шагов по выщербленным ступеням старинной лестницы, как откуда то снизу до нее донесся голос:

– Оставь меня в покое, Луиза. Уверяю тебя, что к этой твоей дьявольской встрече я буду в полном порядке. Но сегодня я хочу побыть один, поразмышлять над своими грехами. – Голос его упал. – Бог свидетель, у меня их хватает!

Сердце Регины замерло, а потом оборвалось и полетело куда то вниз. По голосу Маркуса не похоже было, что он пил. Но звучавшие в нем отчаяние и безысходная тоска были куда страшнее, чем любой пьяный бред.

Регина заторопилась и довольно скоро оказалась в очень странной комнате. Квадратная, с достаточно высокими потолками, чтобы можно было стоять выпрямившись, без окон, она смахивала на каменный мешок. Возле одной из стен стоял старый шезлонг, выглядевший как то дико и неуместно на фоне покрытых плесенью каменных стен и ржавых цепей.

Повсюду горели свечи – множество свечей. Чья то рука воткнула их в старинные канделябры, расставив длинной чередой вдоль выщербленных стен. В центре комнаты, повернувшись к Регине спиной, стоял Маркус.

В подобном месте нельзя оставлять никого – ни мужчину, ни тем более тринадцатилетнего мальчишку. Теперь, увидев его своими глазами, Регина похолодела… и многое в характере Маркуса предстало перед ней совсем в другом свете.

Внезапно бешеная злоба на его мать – а заодно и на принца – вспыхнула в ее груди. Как у них поднялась рука швырнуть ребенка в подобное место?! Хотели сломить его волю, заставить его поверить, что ничего лучшего он не заслуживает? А ведь им это почти удалось!

Ничего удивительного, что он всегда старается добиваться своего силой. Никакого другого способа он попросту не знает. Что ж, похоже, пришло время объяснить ему, что это не так.

Какой то царапающий звук мгновенно напомнил Регине, что он рассказывал ей о полчищах крыс, и она невольно вскрикнула.

– Черт побери, Луиза! – повернувшись, прорычал Маркус. – Я ведь просил тебя…

Увидев жену, Маркус словно врос в землю.

– Регина?! – хрипло прошептал он, явно не веря собственным глазам. – Что ты здесь делаешь?

Ее словно ножом полоснуло по сердцу. Он выглядел измученным, будто спал еще меньше ее самой. Под глазами залегли синие тени, и они словно потухли, щеки покрывала щетина.

– Ты забыл попросить дворецкого закрыть дверь на засов.

– Я не забыл. – По лицу его пробежала судорога. Регине стоило неимоверного усилия воли не кинуться ему на шею. Но было бы неразумно вести себя так, словно ничего не произошло. Нет, решила она про себя, она не станет ломать его, но позаботится о том, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Она выманит дракона из его логова и сделает так, чтобы он никогда больше туда не вернулся.

– Почему ты сам не приехал в Лондон? – крикнула Регина, позволив собственной боли выплеснуться наружу. – Почему сам не привез мне эти окаянные ключи, а прислал их письмом, черт тебя подери?!

Маркус застыл – он похож был на каменный утес, о который с шумом разбиваются волны.