– Потому что само расследование, не обязательно раскрытие правды, наносит вред Компании?

– Точно. Блотвейт сообщал мне ровно столько, чтобы я мог двигаться дальше. Не удивлюсь, если отцовская рукопись, которую вы мне дали, тоже была подделкой.

– Это не подделка, – уверил меня дядя. – Я знаю почерк Самуэля.

– Позвольте мне задать еще один вопрос, – продолжал я, надеясь, что, видя мое доверие, он почувствует себя более раскованно. – Сарменто. Вы знали, что у него свои дела с Блотвейтом?

Дядя рассмеялся:

– Конечно. Всем это известно. Блотвейт нанял его следить за Адельманом, но Сарменто действует настолько грубо, что только глупец этого не видит.

– Почему тогда Блотвейт продолжает пользоваться его услугами?

– Потому что, – сказал дядя с усмешкой, – если Адельман осторожен с Сарменто, возможно, он не осторожен с кем‑нибудь другим. Даже если у Блотвейта нет никого, кроме Сарменто, тот, несмотря на всю свою глупость, напоминает о присутствии Блотвейта.

Мы сделали по глотку вина и долго молчали. Я не знал, что чувствует дядя. Думаю, я с трудом понимал, что я сам чувствую.

– А что если расследование так ни к чему и не приведет? – спросил он. – Что если ты так и не узнаешь, кто все это совершил да и был ли здесь вообще злой умысел?

– От проигрыша никто не застрахован, – сказал я. – Мои враги могущественны. Проигрывать я не хочу, но, если придется, я не должен впадать в отчаяние.

– Ты не думал о моем предложении? – тихо спросил он.

Я обдумывал ответ. В отношении заговора, приведшего к смерти отца, дядя был в моих глазах, считай, оправдан – но не в отношении состояния Мириам. И я решил его испытать.

– Допустим, дядя, я принял ваше предложение и женился на Мириам. А если со мной что‑то случится? Что станет с Мириам?

Дядя напрягся. Этот вопрос напомнил ему о гибели его сына. Возможно, было ошибкой даже предполагать такое.

– Я понимаю причины твоей тревоги. Это хорошо, что ты думаешь о подобных вещах, но Мириам всегда желанна в этом доме.

– Но разве у нее нет права жить самостоятельно? А что насчет вас? Разве потеря судна с товаром не станет катастрофой для вашего финансового положения?

– Это было бы для меня катастрофой во многих отношениях, но только не в финансовом. Я всегда страхую свои товары, чтобы не пострадать, если произойдет какой‑нибудь несчастный случай. – Он поставил свой бокал на стол. – Ты хочешь знать, что произошло с состоянием Мириам? – В его голосе была холодность, которой я не слышал с момента, когда мы начали это расследование. – Ты хочешь знать, сколько монет окажется у тебя в кармане, если ты на ней женишься?

– Нет, – сказал я тихо. – Вы меня неправильно поняли. Простите, что не оказал вам чести своей прямотой. Меня интересует, что случилось с состоянием Мириам не ради моих интересов, а ее.

– Ради ее интересов? – спросил он. – Почему тебя это интересует? Эти деньги у меня. Она их получит, если снова выйдет замуж.

– А если она не выйдет замуж? Он засмеялся:

– Тогда я буду хранить эти деньги для нее, пока она живет в моем доме. Если она будет не замужем к моменту моей смерти, я устроил так, что ее деньги будут храниться в трасте.

– Почему вы не отдаете ей эти деньги? – спросил я.

– Эти деньги формально ей не принадлежат, – покачал он головой. – Аарон вложил их в товары, а когда судно пропало, я получил страховку. Теперь трудно сказать, чьи это деньги. Но Мириам никогда не будет ни в чем нуждаться, пока остается под моей опекой или пока не выйдет замуж за человека, которого я одобрю.