Она улыбнулась так мило, так робко. Я думал, мое сердце разорвется. Затем она поднялась вверх по лестнице, оставив меня одного в коридоре, где я стоял, пока снизу не донесся бой часов. Тогда я пошел в свою комнату, качаясь, как пьяный.

Было около часа пополудни, когда я подошел к дому сэра Оуэна, и был приятно удивлен, узнав, что он проснулся, был полностью одет и готов меня принять через четверть часа после моего появления. В отличие от неприятного человека, каким я видел его в последний раз, он снова был самим собой.

– Уивер, – радостно закричал он, входя в гостиную, – рад вас видеть! Чем вас угостить? Бокал вина?

– Нет, благодарю вас, сэр Оуэн, – сказал я, наблюдая, как он налил себе портвейна. Я был так возбужден, слишком обескуражен, что не рискнул даже пригубить вина.

– Я слышал, этот ваш шотландский хирург, Гордон, собирается ослепить Королевский театр на Друри‑лейн новой комедией. Как вы знаете, я никогда не пропускаю новой комедии, а тем более когда комедия написана человеком, который вылечил меня от триппера. Передайте ему, пожалуйста, что я буду на премьере.

– Я полагаю, было бы еще лучше, если бы вы пришли на авторский бенефис, – сказал я с теплотой.

Если я собираюсь добиться чего‑либо от сэра Оуэна, он не должен догадываться о моем состоянии. Он засмеялся.

– Ну, если оно того стоит, я готов прийти в театр еще раз. Знаете ли, я всегда считал своим долгом посещать авторские бенефисы. Это самое малое, что человек может сделать, дабы поддержать хорошую пьесу.

– Он будет счастлив услышать об этом. – Я помолчал немного, сэр Оуэн тоже умолк, задумчиво болтая утренний портвейн в бокале. – Я пришел, чтобы сообщить вам новость, которую, я думаю, вам следует знать, – сказал я. – Я подозреваю, что Кейт Коул была убита.

– Убита! – Он чуть не выронил бокала. – Бог мой, сударь, я слышал, она повесилась. – Он хотел поставить бокал на стол, но передумал и сделал большой глоток.

Меня поразило, что он вообще слышал об этом.

– Значит, вы уже знали?

– Да, конечно, – сказал он. Он осушил бокал и наполнил его вновь. – Вы уверены? Нет? Видите ли, предстоящее судебное расследование причиняло мне большое беспокойство. И, знаете ли, у меня есть кое‑какие связи. Я получил записку от друга, который знаком с комендантом Ньюгетской тюрьмы. Он сообщил мне о ее смерти и ясно дал понять, что женщина повесилась. Я был поражен, когда вы сказали об убийстве.

– На самом деле я лишь подозреваю, что это убийство, – признался я, – в связи с другим делом, которым я обеспокоен.

– Что это за дело? – спросил он. – Насчет вашего отца? Каким образом эта женщина с ним связана?

– Трудно сказать, – сказан я. – Мне едва удается сложить все вместе. В деле замешано столько игроков.

Сэр Оуэн прищурился:

– Я могу вам чем‑нибудь помочь? Вы знаете, у меня есть кое‑какие связи, и если вам что‑нибудь нужно, только попросите.

Такие друзья, как сэр Оуэн, не могли не внушать мне отвращения. Он был готов пожертвовать мной, когда на его репутацию грозило упасть пятнышко, а теперь, когда бояться ему было нечего, предлагал пустить в ход всю свою влиятельность.

– Вы очень добры. – Я задумался. Сэр Оуэн мог обладать любым количеством позорных недостатков, но это же не повод, чтобы не воспользоваться его связями. – Не хотелось бы втягивать вас в это дело – я на собственном опыте убедился, сколь оно опасно. Однако есть одна вещь, с которой вы могли бы мне помочь, оказав этим неоценимую услугу. Вам доводилось когда‑нибудь слышать такое имя – Мартин Рочестер?

– Рочестер… – повторил он и задумался.