-  Нет, я не коробейник, - еще суше ответил я.

    -  Значит, у меня на постоялом дворе был. У меня память на лица такая хорошая, раз увижу человека, через десять лет вспомню.

    Постоялых дворов я посетил достаточно много, и просто не мог помнить в лицо их хозяев, потому неопределенно пожал плечами. Однако трактирщик не сдавался и решил не мытьем, так катаньем выяснить, где он меня видел. Он беззастенчиво, в упор рассматривал меня, словно музейную статую, щурил прицельно правый глаз и разве что не пробовал на ощупь.

    -  Вспомнил! - вдруг радостно воскликнул он. - Это ты к нам на двор приходил с гулящими девками!

    Как раз в этот момент кузнец вывел из загона моего подкованного донца и, услышав конец фразы, цинично усмехнулся.

    -  С какими еще девками? - совершенно искренне удивился я. Пользоваться любовными платными утехами мне не приходилось. - Ты меня с кем-то путаешь!

    -  Как же, путаю! Ничего я не путаю! - радовался трактирщик. - Вас еще трое было мужчин, и с вами две гулящие девки из дома. Ты с молодым парнишкой в зале сидел, а Федька с девками в светелке развлекался. А меня ты не помнишь, потому что там за главного была моя жена! Ну что, теперь-то признал?

    Я еще раз внимательно посмотрел на соседа и согласно кивнул головой. Такой случай действительно имел место быть. Молодой царь Федор Годунов в преддверии предсказанной мной потери престола решил успеть познать жизнь во всех ее формах. Мы втроем - он, переодетая в мужское платье царевна Ксения и я - посетили веселый дом, где случайно столкнулись с боярином князем Василием Ивановичем Шуйским. Чтобы он не узнал царя и царевну, пришлось срочно оттуда уходить. Однако царь Федор так увлекся двумя жрицами любви, что потребовал взять их с собой. Именно тогда мы оказались в трактире, о котором толковал этот человек. Я даже вспомнил его энергичную супругу - женщину с хитрым, лисьим личиком. Она, кстати, приходилась родной теткой одной из двух царевых гетер.

    Когда, наконец, выяснилось, где мы встречались, вопрос можно было закрыть и оставить меня в покое, тем более что я уже расплатился с кузнецом и примеривался сесть в седло. Однако словоохотливый трактирщик не унялся:

    -  Федька-то теперь у меня в холопах служит, так с той Феклой и живет!

    Какой Федька, и что это за Фекла, с которой он живет - я не знал и вежливо кивнул головой, что, мол, рад за них.

    -  Вот Федька-то обрадуется, когда скажу, что тебя встретил! - продолжал тараторить он.

    -  Какой Федька, почему он должен радоваться, что мы встретились? - окончательно запутался я.

    -  Как какой? Да тот, с которым ты у меня был! Неужто запамятовал? Я же тебе целый час толкую, что он у меня в холопах служит!

    -  Федор? Тот самый? В холопах? Ты шутишь? - только и смог выговорить я.

    То, что царь, даже молодой, свергнутый с престола, может служить в холопах у трактирщика, было слишком.

    -  И давно он у тебя? - только и нашелся спросить я.

    -  Порядком. Федька-то парень хороший, исполнительный, сам, поди, скоро свое дело заведет. Мы им много довольны, а супруга так не нарадуется!

    -  Скажи ему, я обязательно заеду навестить.

    -  Так за чем дело стало, сейчас подкую свою кобылу, и вместе поедем, мы же тут стоим в двух шагах, или запамятовал?

    Я, действительно, уже забыл, где расположен трактир, в который мы добирались околицами и «тайными тропами».