Меня охватывает чувство вины:

– Ну, я ведь весь день в поле, и он редко видит меня.

Ида качает головой и похлопывает меня по руке:

– Ты делаешь всё, что можешь, милая.

– Но иногда всего, что я делаю   недостаточно, – я не хотела говорить об этом, но это правда.

– Делай, что в твоих силах, а остальное оставь Богу, – говорит она.

– Я отдала Богу все, что имела, а он забрал у меня моего мужа, – я слышу, как горько звучит мой голос, но ничего не могу с собой поделать.

Ида обнимает меня.

– Я знаю, милая. Я действительно хотела бы помочь тебе, очень бы хотела.

Я обнимаю ее свободной рукой, а затем отхожу:

– Я знаю. Еще раз спасибо.

– Увидимся завтра. – Ида уходит по грунтовой дороге к Хэнку, ждущему ее в их старом красном пикапе.

Я захожу с Томми в дом, вытираю слезы с детских щек, кладу его в кроватку и настраиваю потолочный вентилятор, чтобы воздух в комнате стал прохладней. Вентилятор включен на максимальную мощность, но даже такому сильному вентилятору не по плечу создать прохладу в этом огромном старом фермерском доме. Я наблюдаю, как Томми засыпает, мой сладкий мальчик, мое напоминание.

Вдруг я слышу тихий стук в дверь, и мое сердце замирает. Хэнк и Ида уехали домой, и если бы они вернулись, то не стали бы стучаться, всю жизнь проживая по соседству. Я не могу думать ни о ком другом, кто может стучаться в дверь – только не сейчас!

Я осторожно закрываю дверь комнаты Томми и спускаюсь вниз. Перед входной дверью я замираю, руки дрожат, мне кажется, я не в состоянии повернуть ручку… Наконец, я набираюсь мужества и открываю ее.

– Сержант Брэдфорд, – я делаю шаг назад, открываю дверь нараспашку. – Входите!

Он стоит передо мной в парадной форме. Я помню, как Том называл ее «Синее платье Ди»: рубашка цвета хаки с коротким рукавом, галстук, ремень и синие брюки с красной полосой снизу. Брэдфорд проходит в дом, его спина застывшая и напряженная, глаза автоматически обводят комнату. Как только он переступает порог, сразу снимает фуражку, вдруг заметно колеблясь.

– Я знаю, что уже поздно, – говорит он, избегая моего взгляда. – Но я хотел... Я должен был приехать лично. Я не мог просто позвонить вам.

Мой желудок скручивается в узел, а сердце перестает биться:

– Его нашли? – я не смею надеяться. Не смею. Не могу.

Он кивает:

– Да. Патруль получил сообщение о форпосте талибов и двух пленных белых мужчинах. Они обыскали местность, и нашли, нашли место, где прежде держали Дерека и Тома.

– Держали прежде?

– Их перевезли оттуда до того, как наши военные добрались до этого места. Но есть доказательства, что их держали именно там, – сержант Брэдфорд моргает, колеблется. – Они прочесали весь район, и обнаружили… Они нашли вашего мужа. Он мертв, Рейган. Его останки привезут домой для захоронения.

Я качаю головой. Не в отрицании, а из за неспособности принять услышанное:

– Том... – это все, что я могу сказать.

– Мне так жаль. Мне очень жаль, – Брэдфорд касается моего локтя.

– И Дерек? – я глотаю слезы. – Его тоже нашли?

Брэдфорд отрицательно качает головой:

– К сожалению или к счастью   нет.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что его тело не нашли рядом с Томом, так что он, скорее всего, все еще жив.

Я не знаю, что делать или как себя вести. Меня настолько переполняют эмоции, что я не могу их контролировать. «Ох»   все, что я могу сказать.

– Я знаю, что это не большое утешение, наверно, – произносит сержант в раздумье.