Черт, теперь я пленный! Бл**ь! Рядом я слышу стон Барретта. Он все еще жив. Но надолго ли?

Глава 2

Рейган

        Окрестности Хьюстона, Техас, 2007 год.      

Почему я чищу картошку? Ненавижу чистить картошку. Я готовлю только для себя, так что нет никаких причин готовить что то замысловатое. Но за последние несколько месяцев я ела только пиццу, разогретую в духовке, и блюда из микроволновки, поэтому мне необходимо хоть какое нибудь разнообразие. И вот, я готовлю картофель, обжаренный в сухарях с курицей и красным перцем. Кроме того, уж лучше маяться от скуки, пока чистишь картошку, чем мучиться от чувства надвигающейся беды, которое терзает меня в последнее время.

По крайней мере, идея была такая. Чистка картофеля действительно отвлекает меня от навязчивых мыслей.

Что то случилось. Что то случилось. Что то случилось. Это все, о чем я могу думать. Я не позволяю себе предполагать… или воображать. Но я не могу игнорировать это волнение, это постоянное напряжение и покалывание в шее, которое не дает расслабить мышцы плеч.

Что то произошло с Томом. Я знаю это.

В прихожей стучат старинные, с маятником, дедушкины часы: тук тук тук. Из крана капает вода. В старом фермерском доме что то поскрипывает. У нас снова сломался кондиционер, поэтому этим летним техасским вечером жарко, как в аду.

Ненавижу этот старый дом!

Я смотрю в окно над раковиной, и мой желудок тревожно сжимается: поднявшееся облако пыли свидетельствует о чьём то визите, кто то движется по длинной грунтовой дороге, которая ведет к нашей ферме. Я бросаю нож в раковину. Выпускаю из рук картофелину. Выключаю кран.

Дыши, Рейган. Дыши.

Посетитель всё ещё в полумиле от дома, а я не могу заставить себя двигаться, не могу ничего, кроме как ждать. Кажется, проходит вечность, прежде чем я, наконец, вижу низкий громоздкий автомобиль – черный седан без номеров. Правительство.

Нет. Нет.

Я вытираю руки полотенцем. На дрожащих ногах иду к входу, отталкиваю в сторону предваряющий входную дверь противомоскитный экран.

Хлопок. На крыльце под потолком без всякого энтузиазма вращается, разнося густой горячий воздух, древний потолочный вентилятор. Я стою в ожидании прямо под ним. Сжимаю сцепленные руки.

Машина останавливается, двигатель замолкает. Раздаётся хлопок и тиканье. Я задерживаю дыхание. Пассажирская дверь седана открывается, появляется коричневая штанина, на землю опускается блестящий черный ботинок. Следом – высокая прямая худощавая мужская фигура. Черные волосы, на вид лет сорок пять. Жёсткие глаза. На плечах – лычки офицера, но я не могу вспомнить, какое звание они означают. Через секунду открывается водительская дверь, и из автомобиля выходит еще один офицер. Он старше, его волосы с проседью. Мужчины медленно приближаются ко мне, их фуражки у них в руках.

Офицер постарше останавливается на нижней ступеньке крыльца:

– Рейган Барретт?

Я киваю:

– Да, это я.

– Я сержант майор Брэдфорд, – он указывает рукой на другого мужчину, – а это штаб сержант Оливер. Мы можем войти?

Я прислоняюсь к столбу, мои колени слабеют:

– Что с ним произошло? Что случилось с Томом?

Взгляд сержанта Брэдфорда немного смягчается, он поднимается по ступенькам, постукивая пальцами по полям своей фуражки.

– Я думаю, нам лучше поговорить в доме, миссис Барретт.

Я втягиваю воздух, выдыхаю. Отступаю от столба, поворачиваясь к двери, но мои дрожащие колени подгибаются, и я спотыкаюсь. Твердая, но нежная рука сержанта поддерживает мой локоть, не давая мне упасть. Он ничего не говорит, не спрашивает в порядке ли я – он здесь, поэтому я не в порядке.