Внезапно ее прорвало, и слова сами полились с губ:

— Ты даже не смотрел на меня! Почему я должна была поверить, будто все изменилось? Ты любишь игры, Гаррет! Обожаешь охоту. Я уже видела это десятки раз. Почему со мной ты бы стал другим? С чего вдруг…

— Потому что ты мне небезразлична, черт побери!

***

Оба замолчали, тяжело дыша и сверля друг друга взглядами. Похоже, их слышала половина поезда.

— А ты не задумывалась, что сама никогда не позволяла разглядеть тебя настоящую? — Гаррет понизил голос: — Ты права. Ты была мне другом, ничего больше. Ни намеком не дала понять, что… между нами что-то есть. И ты была так напугана, когда только появилась в гильдии, что я не воспринимал тебя как женщину. Впрочем, за это просить прощения не собираюсь, ты именно к этому и стремилась.

Перри покачала головой, но в глубине души согласилась с ним. Намного проще было любить его на расстоянии, зная, что ничего не выйдет. Сейчас все усложнилось…

Гаррет сделал еще шаг и обхватил ее лицо:

— Куда ты направлялась?

Перри вырвалась и, взметнув юбками, отошла к окнам, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Легче думать о причине побега, чем обо всех тех чувствах, в которых она никогда не осмелится признаться.

— Не могу сказать.

«Ничего».

— Ты хоть понимаешь, как мне больно? Проклятье, Перри, куда ты направлялась? Собиралась покинуть город навсегда? Намеревалась ли ты вернуться? От чего ты бежишь?.. Дело во мне? — закончил Гаррет сдавленным голосом.

— Мне просто… надо было… — Перри запнулась. Если бы Гаррет узнал о том, что с ней случилось, то, несомненно, отправился бы разбираться с герцогом. Так уже бывало: он не единожды вставал между шлюхой и ее сутенером или между нерадивым мужем и женой.

В таких случаях Гаррет терял свою хваленую жизнерадостность, в нем проявлялась тьма, ярость против тех, кто обижал женщин. Он не смог помочь матери и видел ее отражение в каждой сломленной женщине. Нельзя ему позволить сцепиться с герцогом, тот убьет Гаррета без колебаний.

— Ты мне не скажешь, — заключил Рид, глядя на упрямо поджавшую губы Перри. — Черт побери, ты же знаешь, что мне можно доверять. — Он смягчился. — Я тебя не обижу и не позволю никому другому причинить тебе вред.

Вот в этом-то и проблема.

«Я защищаю тебя».

— Я собиралась отправить тебе письмо из порта.

Надо же как-то поведать о своих подозрениях в отношении Хага, чтобы больше ни одна женщина не пострадала от этого чудовища.

— Из порта? Значит, ты намеревалась покинуть Англию? Мы бы вообще еще когда-нибудь увиделись?

— Нет, — прошептала она.

По лицу Гаррета пронеслась тысяча эмоций, будто Перри двинула его под дых.

— Итак, ты не желаешь сказать, куда направлялась и почему. Как же мне не переживать? Как не думать, что я сделал что-то не так?

— Я бы осталась с тобой, если бы могла.

— Тебе кто-тот угрожает?

Вот почему Гаррет был столь опасен. Гнев лишь ненадолго ослепил его. Нельзя позволить ему задуматься над сложившейся ситуацией. Перри лихорадочно попыталась найти выход из положения. — Нет, нет, дело не в этом, просто… — Сердце болезненно сжалось в груди. Придется намеренно обидеть Гаррета. От перспективы затошнило, но Перри вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза: — Я… я просила тебя оставить все по-прежнему.