— Дашка!

— Кирилл!

Девушка обхватила его за шею, прижалась, не удерживаясь от всхлипываний.

— Ну чего ты? — ласково проговорил Авинов, целуя Дашины волосы. — Всё хорошо…

— Ага… — глухо проговорила Даша, уткнувшись лицом в мужнину грудь. — Сейчас как уедешь, и я тебя не увижу…

— Увидишь! Я тебе обещаю…

Требовательно загудел паровоз.

— Ну всё, маленькая. Пора! Жди, я скоро!

Крепко поцеловав жену, Кирилл сжал её плечи, подержал за руки и заскочил в теплушку, облюбованную мастеровыми-добровольцами.

Стоя в открытых дверях, он провожал взглядом девушку, старательно улыбаясь ей и помахивая рукой, пока станция не пропала за поворотом.

…Днестровская и обе Донские армии, проще говоря дроздовцы с донцами, ещё в марте заняли Сумы. Перешли в наступление Добровольческая и Кавказская.

Вошли в Дмитриев и в Севск, где начинались славные преданиями Брянские леса. Взяли Курск, пробились к Орлу… Запахло Москвой.

И вот что-то пошло не так.

Достать свежие газеты было просто негде, приходилось питаться слухами, а те становились всё тревожней.

Во Льгове, на виадуках, состав хоть и был литерным, а простоял без малого час, пропуская тяжёлые бронепоезда «Иоанн Калита» и «Москва».

А потом навстречу покатил санитарный поезд, забитый ранеными.

— Што деется хоть? — прокричал Кузьмич, выглядывая в двери теплушки.

Санитарный, составленный сплошь из вагонов второго класса, притормозил на соседних путях.

«Ходячие», с руками на перевязях, с забинтованными головами, на костылях, торопливо курили в тамбуре.

— Попёрли красные! — отвечали Исаеву. — Мильёна три враз! Да на танках англичанских! Мы и отступили…

Раненый штабс-капитан, которого Авинов угостил папироской, вздыхал, качая головой:

— Плохо дело, господин подполковник… Это какая-то человеческая икра! Ползёт, ползёт, и конца ей не видно. И я никогда ещё не наблюдал столько танков сразу, в одном месте! Красное командование перешло в общее наступление: конница Будённого ударила в стык Донской и Днестровской армий, а на левый фланг дроздовцев двинулись войска т-товарища Уборевича. Брянск мы оставили, Орёл тоже… Мы отступаем, а красные рвутся на юг, обгоняя нас, подчас оставляя у себя в тылу! Не знаю… Не будь у комиссаров такого разгильдяйства, нас бы просто смели…

Засвистел паровоз, лязгнули сцепки, и штабс-капитан, торопливо загашивая папиросу, похромал к ближайшему тамбуру, где его подхватили солдаты, помогая одолеть крутые ступеньки.

Вскоре тронулся и литерный.

От Льгова есть железнодорожные ветки на Брянск и на Курск, «авиновский» эшелон тронулся в сторону Брянска.

Минуя Дмитриев, выбрались к станции Комаричи.

От Комаричей на Брянск путь одноколейный и проходит по насыпи.

Узнать что-либо на самой станции не получилось — разбежались все. «Красные идут!» — этот безмолвный крик словно висел в воздухе, угнетая и рождая страх.

От танкистов и шофферов к Кириллу подошли поручики Дубатов и Чутчев.

— Господин подполковник! — с тревогою спросил Дубатов, длинный как жердь. — Куда же нам теперь?

— Знать бы! Все телефоны молчат вместе с телеграфом — наверняка оборваны провода. Нас ждали на станции Навля. Двинем в том направлении, что нам ещё остаётся… По вагонам!

Был час пополудни, Комаричи остались далеко позади, впереди, рассекая суровый хвойный лес, тянулись рельсы — и ждала полная неизвестность. Красные помогли Авинову определиться.