Рассупонившись, Котов пошагал навстречу белякам.

Первым к нему приблизился молодой мужчина в чёрной форме и в фуражке с высоким чёрным околышем, с крылышками на серебряных погонах.

— Капитан Томин, — представился он, отдуваясь. — С кем имею честь?

Стёпа неловко козырнул и отрекомендовался:

— Подпоручик Котов. Сбежал от большевиков на их же аппарате.

Томин с чувством пожал ему руку, произнеся торжественно:

— Наш человек!

Ещё двое, подошедших за капитаном, дружелюбно улыбнулись Степану.

— Мои ангелочки! — представил их Томин. — Игорь Князев — артофицер. Матвей Левин — моторист.

Поручкавшись со всеми, Котов ощутил вдруг, что пролетарское чутьё подводит его — он не чувствовал врага.

С ним разговаривали белые офицеры, те самые дворянские сынки, что мордовали солдат, жрали рябчиков и шампанское, мечтая посадить обратно на шею народу царя, помещиков и капиталистов.

И где его классовая ненависть? Нету…

— На каких летал? — поинтересовался Князев.

— На «Муромцах» летал? — перебил его Левин.

— Ну летал, — ответил Котов, тут же браня себя за простонародное «ну».

— Всё, — громко сказал Томин, — забираю! Пошли, пошли!

— К-куда?

— В экипаж, поручик, в экипаж!

— Я подпоручик… — начал Степан и прикусил язык. Чё-ёрт… Офицеры же не употребляют все эти «под» и «штабс»!

Но пилоты ничего такого не заметили, а Томин и вовсе выразился:

— Ёп-перный театр! У нас помощника командира убило на той неделе, займёшь его место.

— Где? — глупо спросил Котов.

— Вот! — торжественно сказал капитан, вытягивая руку в сторону «Ильи Муромца».

Тяжёлый бомбардировщик стоял на лыжах, раскинув гигантские крылья, отягощенные моторами, а его скруглённый нос напоминал больше всего перед трамвая, только что ниже остекления кабины бронзовел выпуклый двуглавый орёл, а наверху значилось выведенное славянской вязью: «Александр Невский».

— Так это ж не «ильюшка»! — вырвалось у Степана.

Томин рассмеялся.

— Догадлив, однако! Новый бомбовоз, поручик! И побыстрее «Муромцев» — летит скорее вдвое, хоть и весит на полтораста пудов больше. Так-то!

— И вы мне доверяете? — осмелился спросить «подпоручик». — А вдруг я красный шпион?

— Подумаешь! — фыркнул командир. — Выбросим за борт, и всего делов. Залезай… шпиён!

Поднявшись в гондолу, обшитую гладкими листами дюралюминия, Котов скинул доху — внутри было тепло. Как в натопленом доме.

И светло — борта впереди были прорезаны большими квадратными окнами, а ближе к хвосту — круглыми.

Фюзеляж разделялся на ряд кабин: передняя часть — «голова» — застеклённая и малость выдававшаяся вперёд — пилотская, затем «кают-компания» со столом и плетеными креслами, тамбур-кладовка-прихожка с лесенкой на верхнюю площадку и сдвижной дверью наружу, за нею отдельная каюта, чаще всего используемая под фотографическую комнату, и, наконец, уборная.

Размах, мощь аэроплана впечатляли.

Если обычный авиаотряд состоял из шести, а то и десяти тех же «Ньюпоров», то «Муромец» сам по себе был боевым отрядом.

Вот этот, в утробе которого топтался Котов, именовался в списках так: «Отряд аэроплана „Александр Невский“ номер два».