Внезапно до Кирилла донеслось глухое «ура» — это красноармейцы из эшелона соединились с командой бронепоезда.

И ринулись в атаку.

Пули загремели по броне, стараясь пронзить сталь, впиться, ужалить.

С путей застучал «максим», с крыши вагона ему вторил другой, но текинцам под бронею всё было нипочём.

Отряд красных рванул к броневикам, почти все из них полегли, но трое добрались-таки.

Один из них с матами полез на башню.

Саид просунул маузер в прорезь амбразуры и выстрелил, уткнув дуло в брюшко. Готов.

Но место погибшего тут же занял другой, оказавшийся ловчее. Взгромоздившись-таки на башенку, он принялся тыкать в амбразуру ствол винтовки.

Нажал на курок, и Авинов чуть не оглох, а лицо его опалил пороховой жар.

Пуля, мерзко взвизгнув, впилась в стенку, но губительным рикошетом не ушла, застряла в войлоке.

Кирилл отворил верхний люк и высунулся наружу.

Прямо перед собой он увидел оскаленную морду в треухе.

Сразу достать револьвер Авинов не догадался, поэтому действовал по-крестьянски — заехал кулаком в эту самую морду, да от всей души.

Красноармеец свалился неудачно, его ноги угодили под гусеницу. Истошный вопль сподвиг Саида дать задний ход и додавить вражину, чтоб не мучился.

В это время пулемётчик с поезда дал длинную очередь, и, если бы не крышка люка, похороны со всеми почестями были бы Кириллу гарантированы.

Авинов мигом ссыпался обратно, под условную защиту не шибко толстой брони.

— Сердар! Бепо!

— Что там?

— Они пушка вертеть!

В самом деле башня, заклиненная было точным попаданием одного из «Гарфордов», ожила и развернулась, ловя в прицел своих механизированных противников.

Выстрел ударил гулко, аж броня загудела.

Снаряд упал с перелётом, разорвавшись среди какого-то станционного здания, ранее уже превращённого в руины.

Визжащие осколки посекли броневик, расколотив левую фару.

Кирилл схватился за флажок, чтобы высунуться и дать отмашку пушечному взводу, но те и сами разобрались.

«Гарфорд-Путиловцы» сдали задом, чтобы ничто уже не мешало башням разворачиваться, и выдали нестройный залп.

Однако накрытие вышло куда более впечатляющим — это подключилась 1-я батарея.

Калибр её орудий был побольше, чем у броневиков, и результаты не замедлили сказаться — снаряды просадили клёпаные борта бронеплощадок и рванули внутри, ставя точку в недолгом послужном списке «Углекопа».

Немногие уцелевшие красноармейцы поспешно бежали, бросая винтовки и раненых.

Были и совестливые, которые тащили невезучих товарищей.

Такие попадали в плен — Авинов с облегчением разглядел в амбразуре наплыв дроздовцев, занимавших станцию с правого фланга.

Вот и капитан Иванов впереди своей роты, а вот и сам Туркул на верной своей Гальке верхом.

Кирилл коротко выдохнул — первый его бой в качестве командира роты закончился.

Продвигаться в голую степь смысла не было, поэтому первый батальон закрепился на станции.

Путейцы починили полотно, отогнали дымящийся бронепоезд в тупик. Паровоз, радостно свистя, словно поздравляя дроздовцев с победой, притащил их теплушки и замер перед взорванным мостом, пуская контрпар и лязгая сцепками.

«Дроздовец» капитана Рипке подкатился следом, становясь в боевое охранение.

Авинов оббегал свою бронероту.

Слава Богу, убитых не было. Двоих ранило заклёпками, вышибленными близким разрывом снаряда, — благо что в сам броневик не попал.

Ещё одного легко контузило — того самого наводчика с «Гарфорда», потерявшего заднюю ось.

Вот ею-то Кирилл и занимался.

Своими силами такой ремонт он бы в жизни не одолел, помогли деповские.