— А письма? — спросила Норина.

— Можете сделать с ними все, что угодно, бросьте их в огонь, к примеру, — ответил маркиз.

Эта ядовитая фраза вырвалась из уст маркиза, как показалось Норине, помимо его воли.

Норина в точности выполнила все его инструкции, в глубине души полностью соглашаясь с маркизом.

Эта женщина поступила так же бесчестно по отношению к нему, как Виолетта с ней самой.

Глядя на то, как исчезают в огне письма, Норина думала, как было бы здорово, если бы с такой же легкостью можно было бы разрушить связь между нею и ее мачехой.

«Она так же отвратительна, как и та, другая женщина!» — повторяла про себя Норина.

Глава 4

Несмотря на решение покинуть Лондон как можно скорее, маркиз смог осуществить задуманное только через день.

Агент из бюро путешествий объяснил, что получить в такой короткий срок отдельные каюты на пароходе совершенно невозможно и что прицепить вагон маркиза к парижскому экспрессу тем более нельзя.

Маркиз согласился уехать на следующий день, но приказал Жану держать их задержку в строжайшей тайне.

За это время Норина узнала, что дом принадлежит лорду Винтербурну, давнему другу маркиза. Лорд отправился путешествовать и предоставил дом в распоряжение маркиза.

Лакей выполнял роль консьержа, а его жена взяла на себя обязанности кухарки.

Норина была приятно удивлена, обнаружив, что кухня у маркиза в доме восхитительна, и вскоре поняла, что именно Жан готовит самые вкусные блюда.

Она предполагала, что будет есть в одиночестве, но, когда настал час обеда, маркиз сказал ей:

— Если бы вы согласились пообедать вместе со мной, мы могли бы подробнее обсудить наши дела.

Он сказал это сухо и сдержанно, как бы вменяя ей в обязанность присутствие за обедом.

— Спасибо, мсье, — спокойно ответила Норина.

В глубине души она обрадовалась, что черное вечернее платье, которое она купила в универмаге, найдет себе достойное применение, хотя маркиз и не имеет возможности видеть его.

Это платье очень шло Норине, значительно больше, чем эти пошлые белые платья дебютанток, И все же она с грустью подумала, что ей, может быть, никогда уже не придется носить все эти роскошные наряды. Ей грустно было думать, что отец зря потратил деньги на приобретение этих прекрасных вещей. Эта мысль напомнила ей о том, что она должна быть крайне бережлива. Неизвестно, сколько продлится ее самостоятельная жизнь. Страх перед неизвестностью иногда овладевал ею. Она боялась, что маркиз откажется от ее услуг, что она останется одна в Париже и вынуждена будет искать не только новое место, но и жилье.

Обращаясь к себе самой, как раньше обращалась к отцу, она говорила себе: «Не надо бояться еще не возникших трудностей. Поживем — увидим».

Пока что счастьем было уже то, что Норина могла спокойно есть все, что ей подавали, не боясь быть отравленной. При воспоминаниях о том вечере ее снова охватывала паника, и все же она старалась рассуждать холодно и спокойно, как учила ее матушка. Леди Седжвин часто говорила дочери: «Короли всегда ведут себя достойно. Они не плачут на похоронах и сохраняют хладнокровие, даже когда над их головами свистят пули, а перед каретой взрывается бомба».

Норина всегда вспоминала об исключительной выдержке королевы Виктории. Когда в нее выстрелил неизвестный в Гайд-парке, она лишь, улыбаясь, заметила, что с этими странными людьми никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Норина никак не могла поверить, что муж может из ревности разрядить охотничье ружье в голову соперника. Ей казалось, что нет на свете ничего страшнее полной слепоты.

За обедом маркиз обсуждал дела, не имеющие отношения к его личной жизни. К счастью, Норина привыкла обсуждать с отцом и внутренние дела Англии и международные события, так что для нее не составило труда поддерживать беседу.