|
Я здесь чужой, а раз вы -- мои старые помощники, то и вы тут чужие. Поэтому мы, трое чужаков, должны держаться вместе. По рукам, что ли?" Оба с готовностью протянули ему руки. "Лапы уберите, -- сказал К., -- а мой приказ остается в силе. Теперь я пойду сосну, да и вам советую лечь. Сегодня у нас пропал рабочий день, а завтра надо начинать пораньше. Достаньте сани, на них поедем в Замок, и чтобы к шести утра сани стояли перед домом". "Хорошо", -- сказал один, но второй вмешался: "Ты говоришь "хорошо", а сам знаешь, что это невозможно". "Тихо! -- сказал К. -- Вы, кажется, затеяли действовать вразнобой?" Но тут снова заговорил первый: "Он прав, это невозможно, в Замок посторонним без разрешения доступу нет". -- "А где брать разрешение?" -- "Не знаю, может, у кастеляна". -- "Что же, будем звонить по телефону. А ну-ка, вы оба, звоните сейчас же кастеляну". Оба бросились к телефону, вызвали номер -- как они суетились, всем видом выражая послушание! -- и спросили, можно ли К. с ними вместе завтра утром явиться в Замок. "Нет!" -- прозвучало так громко, что донеслось до столика К. Ответ был еще решительнее, там добавили: "Ни завтра, ни в другой день". "Сам поговорю", -- сказал К., вставая. И хотя и К., и его помощники до сих пор особого интереса не возбуждали -- не считая случая с тем крестьянином, -- его последние слова вызвали всеобщее внимание. Все встали вместе с К., и, хотя хозяин старался их оттеснить, все столпились вокруг телефона. Большинство высказывало мнение, что К. вообще никакого ответа не получит. К. должен был попросить их замолчать, их мнения он вовсе не спрашивал. В трубке послышалось гудение -- такого К. никогда по телефону не слышал. Казалось, что гул бесчисленных детских голосов -- впрочем, это гудение походило не на гул, а, скорее, на пение далеких, очень-очень далеких голосов, -- казалось, что это гудение каким-то совершенно непостижимым образом сливалось в единственный высокий и все же мощный голос, он бил в ухо, словно стараясь проникнуть не только в жалкий слух, но и куда-то глубже. К. слушал, не говоря ни слова, упершись левым локтем в подставку от телефона, и слушал, слушал... Он не знал, как долго это длилось, но тут хозяин, дернув его за куртку, прошептал, что к нему пришел посыльный. "Уйди!" -- не сдерживаясь, крикнул К., очевидно прямо в телефонную трубку, потому что ему тут же ответили. И произошел следующий разговор. "Освальд слушает, кто говорит?" -- крикнул строгий, надменный голос. К. послышался какой-то дефект речи, который старались выправить излишней напускной строгостью. Назвать себя К. не решался, перед телефоном он чувствовал себя беспомощным, на него могли наорать, бросить трубку; К. закрыл себе немаловажный путь. Нерешительность К. раздражала его собеседника. |
