Джилл выдала ему лукавую улыбку:

— Кто знает? И кому какое дело?

— Не будь такой легкомысленной, Джилл. Я был с тобой честен. В конце концов дай мне возможность сомневаться. — Он взял ее руку в обе свои руки и посмотрел ей в глаза. — Поедем в военный магазин, а потом проведем последние часы нашей свободы так, как мы собирались.

Они отодвинулась и, отняв свою руку, вздохнула:

— Ладно, Джейк.

Они сели в арендованный «ягуар» — Джейк за рулем, Джилл рядом с ним. Лицо ее было очень серьезным. Они выехали с базы и направились к берегу. Джилл хотелось чувствовать себя легко с ним, радоваться этим часам, но оказалось, что ей трудно расслабиться, особенно теперь, после пресс-конференции.

Джейк надел белые шорты и пуловер. Джилл остановилась на легких брюках и блузке. Она сидела натянутая как струна, сложив руки на коленях, с выражением настороженности и сомнения на лице. Ее чувства пребывали в смятении, и ей было трудно в них разобраться.

Он неопределенно улыбнулся, прочистил горло и спросил:

— Ты хочешь чего-нибудь конкретно?

Она поспешно затрясла головой:

— Нет. Просто покататься было бы чудесно.

— Как ты настроена в отношении обеда?

— Было бы неплохо. Ты голоден?

— Умираю с голоду. Могу съесть осьминога и все восемь его щупальцев.

— Похоже, нужно найти ресторан, где дают двойные порции. — Наконец-то она улыбнулась.

На пляже они нашли ларек с гамбургерами, и Джейк спросил, сбавив скорость:

— Гамбургер подойдет?

Она кивнула:

— Не осьминог, но вполне устроит.

Они нашли столик на открытом воздухе, и разговор пошел свободнее. Напряженность начала отступать. Она взяла кусочек жареного картофеля и медленно поднесла ко рту, не сводя глаз с лица Джейка.

— Ты была счастливой маленькой девочкой? — неожиданно спросил он.

— Да, очень счастливой, — отозвалась она. — Я выросла на скотоводческом ранчо недалеко от Денвера. Мой брат Бад и я — мы никогда не едим мяса. Странно, не правда ли?

Она уловила его взгляд, странный блеск в его глазах.

Он хмыкнул.

— Держу пари, что животным хотелось, чтобы было побольше таких, как ты и Бад.

Она рассмеялась.

— Надо думать!

— Ты вернешься в Денвер, когда все это закончится?

— Не знаю. Может быть, ненадолго. А вот куда я действительно хочу съездить, так это в Вайоминг.

— Почему в Вайоминг?

— У меня там есть родственники, которые живут совершенно оторванными от современного мира. Это замечательное место, где можно хорошо все обдумать и привести в порядок свои чувства.

— Звучит так, словно нам обоим понадобится поехать туда, когда все кончится. Ты возьмешь меня с собой, Джилл?

Она залилась румянцем:

— Если ты захочешь, Я уверена, мои родственники будут рады познакомиться с тобой.

— А ты? Ты хотела бы, чтобы я был с тобой в Вайоминге?

Она улыбнулась, и щеки ее еще больше порозовели.

— Да. Я думаю, что мы прекрасно провели бы время.

— Тогда будем считать, что договорились. Когда вернемся, вместе поедем в Вайоминг.

Она засмеялась, и глаза ее засияли.

— Договорились!

Она внезапно оборвала разговор, и ее брови сошлись, словно она испытывала боль.

— Ты что?

— Мы все говорим о том, что будем делать, когда вернемся. Мы так уверены, что вернемся. Ты заметил, что мы не употребляем слово «если».