– Развод?

Она яростно замотала головой, и ее длинные волосы заходили волнами.

– Нет, не то. Дайте мне сигарету.

Я дал ей прикурить. Она сказала:

– Я вышла замуж за человека по имени Джон Смит. Да, да, существуют люди, которых зовут Джон Смит, знаете ли. Был ли он разведчиком? Нет. Полицейским? Нет. Он был бухгалтером и милым человеком, и Алека это просто шокировало. Я не предназначалась для того, чтобы выйти замуж за бухгалтера. – В ее голосе послышалась горечь.

– Продолжайте, – мягко сказал я.

– Но я все же вышла за него замуж. И мы были счастливы.

– До этого вы жили со своим отцом?

– С Алеком? Где же еще? Но после свадьбы я не осталась в его доме, не могла. Мы с Джоном стали жить в районе Мэйденхеда. И я была счастлива. Просто потому, что я замужем, что стала хозяйкой дома и сама решала, что мне делать, о чем думать. Алек был страшно разочарован. Он лишился секретаря‑автомата.

Я попытался представить себе Джона Смита – бухгалтера, сидящего на службе с девяти до пяти, который женился на Элисон Макинтош. Интересно, как он воспринимал всю ситуацию, если он вообще представлял ее себе. Трудно было вообразить Элисон, сидящей у него на коленях и говорящей: "Дорогой, ты женился на девушке, которая в сумерках может попасть из пистолета в коленную чашечку человека, которая водит автомобиль и самолет и может убить противника одним ударным приемом каратэ. У нас будет чудесная семейная жизнь, не правда ли? И как это все пригодится, когда мы будем воспитывать детей".

– Ну, а потом что?

– А потом – ничего. Неожиданная идиотская катастрофа на шоссе. – Ее лицо было спокойным и серьезным, она говорила, едва раздвигая губы. – Я думала, что умру. Правда. Я ведь любила Джона.

– Извините...

Она пожала плечами и протянула мне бокал, чтобы я налил еще вина.

– Желание умереть ничему не помогает, разумеется. Я потосковала, поразмышляла и вернулась обратно к Макинтошу. А что же оставалось? – Она глотнула вина и посмотрела на меня. – Согласны со мной, Оуэн?

– Наверное, да, – сказал я осторожно.

Она взглянула на меня и криво усмехнулась.

– Вы неискренни, Оуэн. Вы не хотите задеть мои чувства и сказать то, что думаете. Похвально...

– Не мне судить об этом...

– Не зная фактов, вы хотите сказать. Что ж, я вам сообщу некоторые. Алек и моя мать не ладили между собой. Я думаю, что они вообще были несовместимы. Он часто отлучался из дома, а она не понимала, в чем состоит его работа.

– Он занимался тем же, чем сейчас?

– Он всегда занимался этим, Оуэн, всегда. Итак, они развелись как раз перед тем, как я родилась. Я родилась в Вотерфорде, где и жила десять лет, до смерти матери.

– Вам было хорошо там?

Элисон задумалась.

– Не знаю. Честно говоря, я плохо помню те годы. Много потом наслоилось на впечатления детства. – Она затушила сигарету. – Думаю, что никто не назвал бы Алека идеальным отцом. Необычным – да, но не идеальным. А я росла немного сорванцом. Не любила возиться с платьями, играть в куклы. И он, наверно, этим воспользовался. – Она нервно потеребила скатерть кончиками пальцев. – Я иногда даже сомневаюсь, женщина ли я. Чему только не учил меня Алек! Мне все это, кстати, тогда очень нравилось. Я бегала на лыжах, скакала на лошади, училась стрелять, управлять самолетом – знаете, я ведь могу летать и на реактивном. Мне все страшно нравилось – даже математика и языки, – до тех пор, пока он не взял меня к себе в контору. И все удовольствие кончилось.

– Он посылал вас на оперативную работу?

– Три раза, – сказала она без выражения. – Все прошло успешно, хотя я страшно боялась.