Учитывая, что он сел, прислонившись спиной к стене, что давало ему обзор на все двери и углы, и он сканировал эти углы, пока ковырял еду пластиковой вилкой, мне подумалось, что он подготовился заранее.

– Как Лиам? – спросила я.

Гэвин любитель сарказма, а также поддразнить и что нибудь прокомментировать. Но также он преданный брат. Поэтому у него ушло некоторое время на обдумывание ответа, отчего у меня желудок завязался узлом.

– Все хорошо, – ответил он, вытирая рот бумажной салфеткой, которую сжимал в руке. – Справляется. Не особо говорит о своей магии, но так уж принято в семье Куинн.

– Он использовал ее?

– Нет. – Он набрал дикого риса и принялся его жевать. – Но был близок к этому, когда мы нашли Благих. Там их было очень много, а ты знаешь, как они могущественны. Могу поспорить, что он почувствовал их мощь. Их магия будто взывает. Это было видно по его глазам.

– Жажда, – произнесла я и имела в виду не лёгкую ее версию. И по выражению лица Гэвина я увидела, что он понял, что подразумевалось.

– Да. Но он никак это не прокомментировал.

Я кивнула, гоняя еду по тарелке, аппетит внезапно пропал.

– Теперь, после возвращения к тебе, он счастлив. – Гэвин повернул голову, чтобы взглянуть на меня, и в его глазах была благодарность. – Ты стабилизируешь его. Напоминая, что магия может быть инструментом, а не проклятьем. Ты для него благо, Рыжуля.

Я прищурилась.

– Ты только что сделал мне комплимент?

– Сильно не привыкай, – ответил он с ухмылкой. – Просто на меня так действуют воссоединения.

– Та же история, – произнесла я.

Я положила свою пластиковую вилку и скрестила руки. Когда Лиам только получил свою магию, он настолько был во власти гнева, который был составляющей магии сошедшего с ума Восприимчивого, что покинул Новый Орлеан и пять недель прятался на болотах. Он боялся, что может причинить мне вред.

– Он не собирается снова тебя бросать.

«Возможно, не специально»,  – подумала я. Не из за того, что ему этого захочется. Но, может быть, из за того, где мы живем, как мы живем, хоть Таджи с Бёрком и являются достаточным доказательством тому, что что любовь можно подпитывать и растить, но это не означает, что она не может быть уничтожена войной и магией.

– У него может не оказаться выбора, – сказала я.

– Оптимизм, – произнес Гэвин. – Будем надеяться на лучшее. Он любит тебя, Клэр. Уж поверь мне. Он говорит о тебе не смолкая.

– Он… что?

У меня покраснели щеки, хоть я и почувствовала себя одновременно глупо и гордо.

Гэвин снова улыбнулся, пережевывая очередной соленый огурец.

– Он тебя любит, – сказал он, пожимая плечами. – И он гордится тобой. Ты пережила войну. Ты осталась здесь. Это чертовски его впечатляет. И, что, возможно, еще важнее, он тебе доверяет. Магия для него некомфортна, а ты понимаешь магию, ее цену, больше, чем остальные. Поэтому продолжай в том же духе.

Затем, поскольку Гэвин всегда остается Гэвином, он стащил мой кусок кукурузного хлеба, откусил от него кусок, оставляя след от зубов, и бросил обратно на мою тарелку.

– Теперь мы квиты за опоссума.

– Да уж, у тебя реально плохо получается извиняться, – сказала я, но он уже отходил от стола.

Глава 3

Сегодня я спала намного лучше, чем всю прошлую неделю, как убитая, и ничто не в силах было меня побеспокоить.

– Давай сегодня ничего не будем делать.

Я посмотрела на Лиама через пелену своих рыжих волос. Он лежал рядом со мной на кровати, которая еле вмещала нас обоих, в боксерах, украшенных принтом бутылок соуса «Табаско», закинув одну руку за голову и смотря в потолок.