– Думаешь, не он?

– Женька не оставлял грязную посуду в раковине. Считал, что это способствует деградации личности. Пунктик у него был такой. А раз оставил – случилось что‑то непредвиденное. Вполне возможно, за него взялись и он поспешил увезти сестру с племянником. По крайней мере, пока мы не нашли собаку, ее и этого Николая, выводы делать рано. Участковый говорит, собаки в салоне не было.

– Кто же, кроме него, мог сесть в машину?

– Мог. Женька доверенность Николаю выписал, он за это его машину ремонтировал.

– Не очень убедительно. Если бы они начали на него охоту, то он бы взял машину.

– Как раз наоборот. Судя но всему, он понял, с кем имеет дело. А машина – это мишень, я думаю, он… Впрочем, что думать. Свяжись с РОВД, узнай, что они обнаружили. Или нет, не надо. Я сам этим займусь.

– Где муж его сестры работает? Может, ему позвонить? – предложил Каменев.

– В Генштабе.

– Где, где?..

– Вот об этих‑то сюрпризах я тебе к толковал, Саша. Если окажется, что к этой лаборатории причастен кто‑то из военных тузов, – а в этом у меня сомнений не возникает, – то я в жизни не докажу, что утечка информации исходила не от меня. Все точно рассчитано. Теперь понимаешь, почему я не могу вести это дело?

– Не очень, – Каменев чиркнул стартером, зло рванул машину.

Через пару кварталов затормозил со свистом, выпустил Петра.

– Вечером позвоню, – пообещал он и умчал на Петровку,

Поднимаясь по лестнице, Петр думал о Нике. О том, что надо позвонить ее родителям и постараться все объяснить. А еще лучше – зайти, она уже, наверно, дома. Думал и о Женьке. На девяносто процентов был уверен, что в машине все‑таки был он. Его убрали, как убирали всех, кто знал что‑то по этому делу. Но искал любой повод, любую зацепку, чтобы отогнать мысли о его гибели и тем более причастности к этому «СНО».

Он открыл квартиру, разулся в прихожей, повесил на вешалку плащ. На кухне в холодильнике оставалась бутылка коньяку, которую они не допили с Женькой в ночь после дня рождения.

– Не оборачиваться! – раздался металлический голос сзади, и в затылок Петра уперся ствол пистолета.

Перед Вязьмой заправились. Боря‑Валентин молчал по‑прежнему, да и Женьке говорить с ним не хотелось. В двадцати километрах от АЗС на обочине стояла крытая брезентом машина. Старшина, а с ним офицер ВДВ – «голосовали», выбегая на трассу.

– Что там у них? – сбавил скорость водитель. – А ну, спроси.

Женька опустил стекло.

– Слышь, браток, возьми на буксир до Истомино?

Боря‑Валентин присвистнул, покачал головой.

– У тебя же двести десять лошадей, что тебе стоит? Женька молчал. Ему хотелось, чтобы водитель согласился – с военными в хвосте безопаснее. Да и просто интересно было посмотреть, как он себя поведет если что‑то замышляет – откажет непременно.

– Торопимся мы, коммерческий рейс, – уклончиво ответил тот.

«Дешевка! – сообразил Женька. – Нашел с кого тянуть».

– Сколько? – нахмурился десантник.

– Да что ты, Валентин, в самом деле, – не выдержал Женька, – больше базара, чем дел…

– А трос у тебя есть?

– Нету, – развел руками старшина. – Был бы – давно б уехали.

«КамАЗ» плавно прокатился вперед, принял вправо.

– Под тобой, – недовольно сказал Валентин и демонстративно уронил голову на сложенные на руле руки, мол, ты вызвался, тебе и цеплять.