|
Не на того поставили. Рахимов раскусил этого агентишку сразу, еще когда начинали собирать живой материал и сколачивать «двойки»! Он улыбнулся, вспомнив, как когда‑то дал уйти одному «урке» во время облавы на подмосковной даче, а этот Столетник задержал его и сорвал операцию. Каратист чертов!.. Сначала Рахимов этому значения не придавал – думал, отличиться хочет мальчишка, но тот взялся за дело с комсомольским задором, стал на него чуть ли не досье собирать и сам влез в капкан. Поначалу его удалось отшить, из милиции убрать, пригрозить безработицей. Вроде понял, затаился, говорили – вышибалой в какой‑то кабак устроился, пить начал. Но все это оказалось демаршем, спланированным его хозяевами. Когда года два назад этот Столетник объявился в «Стрельце», Рахимов чуть дар речи не потерял от такой наглости. Но сообразил, что убрать его всегда успеет: хорошо, когда враг перед глазами, а не за спиной. Прикормил агента, даже машину дал возможность купить, квартиру по дешевке организовал. Посылал в обычные рейсы: пусть видит, что полковник от дел отошел, занимается легальным бизнесом. Проследили ребята за его связями, прощупали. И оказалось, что он – ни много, ни мало – на Генеральную прокуратуру работал, поддерживал связь со Швецом. Поначалу еще думали – совпадение, случайность, но потом, когда Швец возглавил бригаду и стал откровенно копать под «Концерн», все стало ясно.
Не догадайся Рахимов вовремя, что Столетник – приставленный к нему опер, упустили бы момент, когда они на Натансона и лабораторию вышли. Хитрый Дмитрий – сыщиком прикинулся, да и Шараф не жираф. Думали, что Рахимова под колпаком держат? А это он, Рахимов, их держал! Молод, молод оказался Евгений Викторович поручения подобного рода выполнять. Правда, живуч, изворотлив – этого не отнимешь. Рахимов уверен был, что «двойка» Зубр – лучшая, самая проверенная «двойка» – с ним покончила. Но он и тут сухим из воды вышел, кого‑то за машиной послал, догадавшись о бомбе. В зону захотелось попасть, Евгений Викторович? Ну, вот и попали. Себе на беду, а нам на потеху…
Думать о том, кто и как будет сводить с ним счеты, Илларионову не хотелось – что толку? Он сидел на опустевшей холод ной кухне и пил водку. На столе перед ним стояла уполовиненная бутылка, лежала луковица, кирпич московского хлеба источал дурманящий аромат. На тарелке – два соленых огурчика и неочищенная селедка. Роскошь, конечно, но вполне позволительная человеку, который может вот так запросто подарить нашему нищему государству 50 тысяч долларов По отношению к государству, которое вовсе не беспокоилось ни о благополучии, ни о здоровье и безопасности его самого и его семьи, он совершил честный, благородный поступок. О Клаве, Кате и Леночке Илларионов старался не думать. В прихожей раздался телефонный звонок. «Вот оно!..» Трубку взял не сразу, неизвестно для чего оттягивал время. Хотя прекрасно понимал: отвечать придется. Ответить за все и сполна. – Илларионов слушает… «Алексей Иванович, это Боков. Собирайтесь и ждите. За вами вышла машина. По личному распоряжению Генерального прокурора вам предстоит завершить дело Филонова». Илларионов растерялся от такой категоричности, К тому же он ожидал совсем другого звонка, – А Петр Иванович как же? – спросил изумленно. – Дело в том, что Петр Иванович Швец застрелился. Трубка протяжно загудела…
В квартире было тесно. Каменев сидел в гостиной, в углу, рядом со следователем Первомайского РОВД, прибывшим по вызову, ни во что не вмешивался, лишь изредка поглядывал на ровные строчки протокола, выползавшие из‑под следовательского пера.
«…ТРУП ОБНАРУЖЕН В 18 40 ГР. САБУРОВОЙ ВЕРОНИКОЙ БОРИСОВНОЙ…»
Щелкали фотоаппараты. |
