Офицеры засмеялись чему‑то и стали разбредаться. Остались лишь Рахимов и майор ВДВ. Они долго совещались, указывая в различных, направлениях пальцами, точно градостроители на пустыре, которому предстоит стать площадью. Потом Рахимов посмотрел сквозь Женьку на старшину и махнул рукой.

– Пошел! – раздалось сзади.

Не потому, что терять было нечего – он просто не думал так, полагая, что человеку всегда есть что терять, – а исключительно потому, что не терпел хамство ни в бытовом, ни в армейском проявлении, в тот самым момент, когда пятерня старшины легла на его плечо для толчка, Женька пригнулся и, спружинив, нанес с разворота в прыжке такой резкий и сокрушительный удар внешней стороной стопы в висок, что обидчик отлетел метра на три, упал и больше не шевелился. Не имея намерения раньше времени нарываться на пулю, он засунул руки в карманы и спокойно приблизился к Рахимову.

– Неплохо, Евгений Викторович, неплохо, – похвалил тот. – Сыщик из вас никудышный, а как боец вы мне нравитесь.

Разговаривать с «черным полковником» Женька не желал. Демонстративно отвернувшись, увидел, что офицеры и штатские столпились у корпуса управления и с любопытством разглядывали его, как лошадь перед скачками. И только Крильчук смотрел себе под ноги.

– Будет очень жаль, если вы умрете, не продемонстрировав нам своего мастерства. Предлагаю вам схватку. Согласны?..

Женька впервые заглянул в его глаза – не шутит ли? – и, храня обет молчания, стянул в знак согласия мокрую куртку.

Рахимов рассмеялся.

– Нет, нет, Евгений Викторович! Не со мной, конечно. Я уже стар для рукопашного боя.

Он повернулся к лаборатории, откуда вышел двухметровый верзила и по прямой, как по натянутому канату, странной пританцовывающей походкой двинулся к Женьке.

– С ним, – кивнул Рахимов. – Выйдете победителем – я открою вам вон ту зеленую дверь. Это лифт на поверхность. Так как?..

Женька одарил его презрительной усмешкой.

– Клянусь честью офицера, Столетник. Вас выведут из зоны и отпустят.

В то, что Рахимов сдержит слово, Женька верил куда меньше, чем во Второе Пришествие, но принять вызов согласился бы даже в том случае, если бы Рахимов пообещал ему пулю в качестве вознаграждения, – для Женьки это было делом собственной чести.

– Выбор места за вами. Так как?

Что, собственно, было выбирать? Ни солнца, ни ветра, ни предметов, которые можно было бы использовать в качестве орудия, даже горсти земли не зачерпнуть, чтобы бросить в эти глаза.

Женька еще никогда не видел таких глаз. Искусственные бельма под стать всему окружавшему, в них нельзя было прочесть ни страха, ни бесстрашия, даже любопытства. Лицо противника не выражало никаких эмоций. «Робот какой‑то», – подумал Женька. Пользуясь данным ему правом, он выбрал площадку неподалеку от дюралевых ворот.

Вслед за генералом, появившимся из 4‑го корпуса лаборатории, все пошли в том же направлении. Штатские подавленно молчали, военные переговаривались, оценивая данные противников.

«Даже если у тебя есть один шанс из тысячи, ты не имеешь права его не использовать», – учил Ким. Женька остановился между воротами и хозкомплексом, стал спиной к 3‑му корпусу и снял футболку.

– Здесь, – кивнул Рахимов роботу.

В зоне поддерживался микроклимат, было не холодно и не жарко – тело вообще не реагировало на температуру. Воздуха хватало сполна – очевидно, работали кондиционеры.

Шифу [4] Гао не советовал смотреть противнику в глаза: «Не только ты, но и он многое может разгадать по твоим глазам», – говорил он.