– Понимаю. А ничего ему не будет?

– Кому?

– Вите?

– А по‑вашему, есть чего опасаться?

Супруги переглянулись. Илларионов записал несколько слов на бланке, продолжил разговор, не поднимая глаз:

– Так когда?

– Две недели тому назад в воскресенье в восемь… нет, в половине девятого примерно утра…

– Вы заявили о пропаже в милицию? – спросил Илларионов, наверняка зная, что Леонидов никуда не заявлял, иначе компьютер выдал бы эту информацию.

– Нет.

– Почему?

– Ну как вам объяснить… При всем том, что сейчас творится, я не очень‑то верю, что кто‑то будет искать базарного воришку. Машины угоняют, и никто не ищет, а тут…

– Не воришку, Виктор Михайлович, а ваши права. Скажите, что еще было у вас в сумочке?

– В каком смысле?

– В прямом, в каком же еще?

– А‑а… Еще техпаспорт был, доверенность…

– А оружие? – Илларионов посмотрел на него в упор. – Оружие у вас есть?

– Что‑о?! – брови Елены Григорьевны выгнулись дугой и соприкоснулись с основанием волос, скрыв и без того узкий лоб.

– Какое еще оружие? – возмутился Леонидов.

– Вы так нервничаете, Виктор Михайлович! Я задал вопрос.

– Нет у меня никакого оружия и никогда не было! Я оружия в руках не держал, могу присягнуть!

– Да не надо, Господь с вами. Я вам верю. А в милицию все же стоило обратиться – избавили бы нас от лишних хлопот. Распишитесь… да нет, вы прочитайте сначала…

– Я вам тоже верю, – размашисто расписался Леонидов. Следователь сложил бумаги, завязал на папке тесемки, аккуратно, с присущей ему медлительностью, застегнул портфель на оба замка.

– А что теперь будет? – снова поинтересовалась хозяйка.

– Придется все же заявить о пропаже и получить новые права. Со всеми бюрократическими и финансовыми последствиями. Извините за беспокойство.

Леонидовы проводили его до двери.

– Скажите, а этот, что на фотографии, преступник? – спросил Леонидов.

– А как, по‑вашему, можно назвать человека, разъезжающего с подложным документом?

– Я всегда говорила, что Бог шельму метит! – обрадовалась Леонидова. – Здорово он пострадал?

Илларионов не стал возражать, чтобы на ночь глядя не возбуждать в хозяевах еще большую радость по поводу того, что преступник пострадал здорово.

В какой‑то из квартир работал приемник, сигналы «Маяка» оповещали о наступлении полночи. Наверняка в прокуратуре его уже ждало заключение автотехнической экспертизы. Но Илларионов уже не сомневался, что максимум, к чему может привести этот след, так это к такому же, как Леонидов, разуверившемуся в милиции владельцу.

– Да выключи ты печку, Вася! – потребовал он, сев в машину.

– Вы че это, Алексей Иваныч? – испуганно посмотрел на него тот. – Я ее воще не включал.

– Да? – оба вдруг засмеялись, чувствуя, что наступает второе дыхание.

– Ладно, тогда гони домой.

– В смысле, в прокуратуру? – уточнил шофер.

Илларионов глубоко вздохнул.

– Меня отвези домой в прямом смысле. А сам можешь ехать в прокуратуру, если у тебя там дом, – мягко, как душевнобольному, объяснил Илларионов и вдруг крикнул:

– И сигарету дай! А то ни сигарет, ни денег… чер‑ртова жизнь!

15

«Дорогой Петя, поздравляю тебя с днем рождения.