Лагерь со своими выцветшими палатками и стреноженными лошадьми был единственным признаком жизни в этой земле, настолько обширной и тихой, что становилось еще страшнее. На юге поднимался непроходимый барьер из гор с вершинами, покрытыми снегом. Далеко на востоке и западе росли другие, еще более иззубренные горные гряды.

Между этими барьерами лежал огромный участок складчатой равнины, изрезанный полосами одиноких пиков и невысокими взгорьями и густо поросший лесными рощами. Теперь, с наступлением короткого лета, их склоны были покрыты высокой и сочной травой. Но здесь не паслось, ни единого стада, охраняемого кочевниками, а большой пик далеко на юго-западе, был, казалось, в некотором роде молчаливым свидетелем этого факта. Он угрюмо стоял там, как страж Неизвестного.

— Пойдем в мою палатку, — пригласид Брагхан и быстро повернулся, заставляя Вормонда следовать за ним. Ни один из них не заметил напряженности, с которой смотрел на них кешанец. В палатке мужчины сели лицом друг к другу, вытащили бурдюк с вином и сделали по большому глотку.

— Инольд уже сыграл свою роль, а Конан сделал свою работу, — сказал Брагхан, — идти с ним сюда было рискованно, но это единственный человек, который мог спокойно провести нас по Стигии. Просто удивительно, как Конана уважают среди многих диких племен. Но подобного почитания к нему нет у иргизов, так что с этого момента киммериец нам не нужен. А это и есть пик, который описал тот стигиец, я уверен: ведь он называл его таким же самым наименованием, которое использовал и Конан. Ориентируясь на него, мы сможем пройти к Готхэну. Мы направимся на запад, постепенно отклоняясь на юг к горе Эрлика. Нам больше не нужны услуги Конана, как проводника и мы также не будем нуждаться в них на обратном пути. Мы будем идти назад через Золотые горы, а позже, пройдя по старому караванному пути мимо пунтийских болот, через пустыню Харамум направимся прямо домой, а эту дорогу мы сами знаем лучше, чем он. Теперь же мы должны двигаться по этой глуши, а не ехать через Стигию. Вопрос заключается в том, как мы избавимся от киммерийца?

— Это просто, — проворчал Вормонд; из них обоих он был более жестким и решительным. — Мы поругаемся с ним и откажемся от дальнейшего путешествия в его компании. Он пошлет нас к демонам, заберет своего верного помощника и вернуться в Хорайю или любую другую пустыню. Этот варвар проводит большую часть своей жизни, шатаясь по землям, которые недоступны для большинства людей.

— Хорошо, — принял его план Брагхан. — Мы ведь не хотим сражаться с ним, у него чертовски хорошая ловкость, очень хорошая. Что-то вроде этого я и имел в виду, ища повод, чтобы остановиться здесь. Пусть варвар думает, что мы отправимся к узерам самостоятельно. Конечно же, он не должен узнать, что мы направляемся в Готхэн…

— Что это? — внезапно вскрикнул Вормонд, а его рука сжалась на рукоятке ножа. В данный момент, с прищуренными глазами и расширяющимися ноздрями он был похож на кого-то совсем другого, как будто опасность раскрыла его другой, зловещий характер. — Продолжай говорить, будто ты обращаешься ко мне. Кто-то подслушивает у палатки…

Брагхан повиновался, а Вормонд беззвучно отставив кубок с вином, выскочил из палатки, натыкаясь на кого-то с криком удовлетворения. Через минуту он вернулся, таща за собой Унгарфа. Стройный кешанец тщетно вырывался из стальной хватки туранца.

— Эта крыса подслушивала! — заявил Вормонд.

— Теперь, он донесет обо всем Конану, и, наверняка, будет битва!

Такая перспектива явно взволновала Брагхана. — Что делать? Что ты собираешься делать?

Вормонд жестоко рассмеялся.

— Я зашел слишком далеко, чтобы рисковать заполучить лезвие в живот и потерять все.