За ними шла стража, покачивая страусиными перьями, вставленными в золотые, украшенные драгоценными камнями рукоятки сабель. Отряд сопровождали солдаты разных рас: стигийцы, жители Турана, Косалы, гирканцы, а рядом шли богатые торговцы с архипелага Зурази.

Новоприбывший восхищался их одеждами из знаменитого туранского пурпура. Благодаря пурпурным одеяниям, племя простых торговцев, обманывающее соседей на продаже овощей, вскоре превратилось в общество дворян и купцов, князей, ищущих славы и богатств, равных богам. Их одежды развевались и пламенели на солнце, красные, как вино, темно-пурпурные как ночи в колхийских горах, алые, как кровь убитых королей.

Темноволосый варвар шел через вращающуюся радугу цветов и оттенков, с глазами, холодными, как полярная ночь, не обращая внимания на любопытные и дерзкие взгляды гуляющих в модных сандалиях, или несомых в паланкинах с навесами, светловолосых женщин.

На улице появилась процессия, стоны и крики которой заглушили повседневный шум. Сотни обнаженных до пояса женщин с волосами, рассыпанными по плечам, бежали, ударяя себя по обнаженным грудям, вырывая волосы из головы и плача, как будто их горе было слишком велико, чтобы выразить его тишиной.

Следом шагали мужчины, неся носилки, в которых лежала неподвижная фигура покрытая гирляндами цветов. Все торговцы, прохожие, даже воры и их помощники оставили свои занятия, чтобы посмотреть на это странное шествие. В конце концов, варвар понял, повторяющийся бесконечный боевой клич: — Тармуз мертв!

Пришелец повернулся в сторону стоящего рядом бродяги, который прервал свой спор с лоточником о цене одежды. — Кто этот великий вождь, которого несут на место вечного покоя? — спросил пришелец. Опрашиваемый посмотрел на кортеж, и, оставив вопрос без ответа, открыл как можно шире рот и заорал:

— Тармуз мертв!!!

По всей улице мужчины и женщины подхватили этот боевой клич, повторяя его до предела истерии, разрывая на себе одежды и истязая свои тела.

В замешательстве, высокий пришелец дернул бродягу за руку и повторил вопрос:

— Кто этот Тармуз? Какой-то великий король?

Его собеседник с яростью на лице посмотрел на незваного гостя и яростно воскликнул:

— Тармуз мертв, глупец, Тармуз мертв!!! Кто ты такой, чтобы прерывать мои молитвы?!

— Я киммериец, и меня зовут Конан, — ответил разгневанный незнакомец.

— А что касается твоих молитв, то ты просто стоишь здесь и ничего не делаешь, кроме того, что рычишь, как зловонный буйвол: Тармуз мертв!

Бродяга посмотрел бессознательным взглядом на Конана, и разразился пронзительным криком:

— Он оскорбляет Тармуза, оскорбляет всевышнего бога!

Носилки, проходящие мимо споривших, остановилась. Внимание кричащей тысячеголосой толпы было привлечено одиноким голосом их единоверца. Сотни невидящих глаз, с диким выражением уставились на киммерийца. Толпа сгрудилась в манере, типичной для людей, одержимых последователей какого-то культа; повторяемый крик был подхвачен и другими голосами.

Процессия вздымалась, раскачиваясь взад и вперед, заходилась пеной из уст в траурном вое. Бичи секли спины и плечи в слепом экстазе.

Жители города, купцы, люди мудрые и очень рациональные в своих действиях, тем не менее, также не были свободны от сумасшедших взрывов эмоций, характерных для обрядов чествования богов среди всех диких и варварских народов.

Руки их сомкнулись на ручках кинжалов, а глаза, посмотревшие на черноволосого гиганта, загорелись демоническим блеском. Пьяный от безумия бродяга по-прежнему бросал свои обвинения:

— Очернитель имени Тармуза! — вырвалось из его рта вместе с брызгами пены. Над толпой пронесся громовой гул. Переносимые носилки закачались, как лодка в бурном море, Киммериец положил руку на рукоять меча, а в его глазах засверкали ледяные вспышки.