— Действительно, ты описал гиперборейца, — смеясь, сказал Гормракс.

— Если бы я знал, что этот пес был гиперборейцем, он потерял бы свою голову ещё на галере, а не оставил бы меня на побережье, тайно сбежав ночью с моим золотом. Пусть мне только встретится хоть один гипербореец, он не увидит утро следующего дня.

— На западе ты найдешь тысячи людей, подходящих под это описание. Но тебе не нужно идти так далеко. Война висит на волоске. Шаламах, правитель Гипербореи уже готовит свои колесницы против вольных князей, или, по крайней мере, так говорят на рынке.

— Что это за Шаранах? — спросил киммериец, безжалостно коверкая имя короля. — Один из величайших королей сегодняшнего мира. Его предки правили половиной мира, а он выстроил королевскую цитадель Каладан — город дворцов, таких красивых и многочисленных, словно драгоценные камни на рукояти королевского меча, и который борется с Шантарионом за звание величайшего города на севере страны.

Конан посмотрел с сомнением на своего компаньона, его чрезмерно изобилующая эпитетами речь, была больше речью торговца, нежели воина, но киммериец догадался, что боссонец провел много времени среди людей, которые знают, как использовать свой язык лучше, чем меч, и многому научился у них.

— А вожди суверенных городов, — сказал варвар, — они уже точат свои топоры и готовятся к отражению атаки?

— Так говорят люди, — осторожно ответил боссонец.

— У меня как раз нет золота… — пробормотал Конан, — а какой же из вольных городов заплатит за мой меч?

Глаза Гормракса заблестели, как будто он ждал именно этого вопроса. Он наклонился и открыл рот, но не успел ничего сказать, когда его прервал голос со стороны. Человек вскочил с места, как пружина, и встал лицом к выходу, вытаскивая меч.

В дверях показалась группа солдат в блестящих доспехах. Их сопровождал дворянин в красной мантии и оборванный бродяга, который незадолго выскользнул из корчмы, когда ранее сюда вошли оба чужеземца. Бродяга указал пальцем на боссонца и крикнул:

— Это он! Это Танар! Шпион Турана!

— Быстрее, через вторые двери, — прошептал боссонец, однако они не успели даже пошевелиться, когда задние двери с треском раскрылись, и в комнату ввалился еще один отряд солдат. Гормракс отскочил, пригнувшись, как кошка. По приказу дворянина солдаты бросились в атаку.

Гормракс разрубил череп самого резвого, парировал удар копья, и бросился на знатного человека, который выбежал из корчмы, отчаянно крича о помощи.

Охранники вскоре обезоружили боссонского воина, и один из них приступил к связыванию рук Гормракса. Меч Конана лишил его головы, и, когда охранники отпрянули, новоявленные товарищи встали спиной друг к другу.

Таверна была полна солдат. Вокруг были слышны стоны умирающих, крики ярости и звон стали. В конце концов, охранники навалились на гигантов всей своей массой. Конан едва не упал, споткнувшись о перевернутую скамейку, слыша свист дюжины лезвий в дюйме от своего тела. Обливаясь кровью, варвар взревел и ударил снизу кинжалом, распоров живот солдата, в то же время получая сокрушительный удар по голове.

Ослепленный и ошеломленный северянин еще пытался бороться, но железная булава снова и снова падала на его шлем, наконец, свалив киммерийца на пол с грохотом падающего дуба. Горец потерял сознание.

3

Конан медленно приходил в себя. У него болела и пульсировала голова, все тело было жестким и онемевшим. Перед своими глазами варвар увидел сияние, похожее на пламя факела. Он находился в маленькой камере с каменными стенами, — по-видимому, в клетке — лежа на кровати. Человек, склонявшийся над ним, перевязал киммерийцу раны.