В первом же помещении обнаружилась орава крепких молодых людей, нещадно избивавших несчастную боксерскую грушу. То есть, избивал-то один, остальные производили всякие другие, столь же осмысленные физические действия. Двое, к примеру, висели вниз головой на шведской стенке. Почти такая же, только поменьше, в одну секцию, украшает мою прихожую — между прочим, это гораздо удобнее обычных вешалок, к тому же создает хозяйке славу спортивной личности. Иногда, правда, все накопившееся на перекладинах барахло летит на пол — это означает, что хозяйке вздумалось ликвидировать или хотя бы уменьшить разрыв между легендой и реальностью. У ребятишек в зале наблюдалась одна сплошная реальность. Черный ход их не интересовал: с какой стати, тут до основной лестницы два шага. Ну да, им-то, может, и два шага, а как по мне, так это не коридор, а вполне марафонская трасса.

Следующую комнату загромождали кипы каких-то брошюр и листовок. Их довольно бесцветная не то владелица, не то распорядительница согласилась со мной в ту же секунду, как только поняла, о чем речь: конечно, безобразие, что черный ход всегда закрыт, всегда-всегда, не сомневайтесь, уж и с администрацией ругались, все без толку, а если вдруг и вправду пожар, люди, может, и успеют, а это все нипочем не вытащить, и как хорошо, что вы пришли, может, хоть четвертая власть поможет решить проблему. Пролистав две-три брошюрки, посвященные возрождению национального самосознания и тому подобным великим миссиям, я обрела непоколебимую убежденность в том, что несколько тонн бумаги загублены совершенно напрасно, и на всем земном шаре не найдется человека, который захотел бы спасать эту макулатуру от пожара. Кроме «распорядительницы», разумеется.

Хозяйка следующей комнаты, оборудованной под небольшой офис, честно призналась, что дверь черного хода она открывала лично… Три месяца назад, когда привезли кое-какое конторское оборудование. И сама же ее закрыла. Мои сомнения по поводу разумности этого поступка с точки зрения противопожарной безопасности в душе хозяйки отклика не нашли. Хозяйка боялась воров, вдруг придут и все вынесут. Тем более, что дверь эта со стороны коридора еще худо-бедно закрывается, а со стороны лестницы, может, один раз из десяти. Зато изнутри отпирается плохо. Так что, пусть уж лучше всегда будет закрыта. Во избежание. Возражать не хотелось. По мне, так закрытая или открытая дверь черного хода на сохранность имущества не влияет. По внутренним лабиринтам ДК можно без проблем вынести десяток концертных роялей, а уж оборудование небольшого офиса — даже не смешно. Вот только кому бы это было надо? Есть более доступные и гораздо более привлекательные объекты.

Стены следующей комнаты украшали результаты творческой деятельности ее обитателей: рисунки, вышивки, аппликации и прочее в этом духе. Обитатели исподтишка косились на меня, но от создания новых художественных ценностей не отвлекались. Даже самый старший не разменял еще второго десятка лет. Попечительница этого детсада излучала радушие, но идея открыть черный ход привела ее в ужас — а сквозняки? дети могут простудиться! а ведь мы тут еще и танцуем, и в подвижные игры играем…

Следующие три комнаты занимали какие-то мелкие фирмы с невнятными названиями, в общем, очередные офисы. Их хозяева вообще не знали о черном ходе, то есть им просто никогда не приходило в голову, что тут имеется что-то такое.

Через полтора часа изысканий я пришла к выводу, что никто из обитателей этажа в День Х к злополучной двери не прикасался. Эх, надо было и с нее отпечатки поснимать, а сейчас-то наверняка поздно уже. И снова все стрелки сходились к Ланкиному небольшому коллективу — или по меньшей мере к кому-то, в этот коллектив вхожему. С тем я и вернулась в студию.

Процесс подходил к своему завершению.