Впрочем, был еще один студент, которому довелось побывать на запретной территории. Ллойд Веллер. Едва его отпустили лекари (через два дня после происшествия), папенька снова вызвал отпрыска к порталу, дабы использовал особенный дар. Результат оказался хуже, чем в прошлый раз. Ллойда ждал еще один дальний полет и постельный режим на неделю, а лекари настоятельно рекомендовали Веллеру-старшему больше не подпускать сына к порталу. Во избежание необратимых последствий.

Я сочувствовала Ллойду. Опять. Не из-за повторных травм. Из-за отца, готового им рисковать без раздумий. Мне тоже не повезло с родителем. Гленн Корнуэлл не подставлял меня под удар, зато делал все возможное, чтобы спровадить к людям. А вот кто точно нынче не вызывал и намека на сопереживание, так это Тимоти, хотя ему доставалось от окружающих изо дня в день. История с сестренкой сделала парня мишенью для гадких выходок. Студенты даже обо мне забыли. Тем более, вредить Тимоти было куда легче. На нем защита декана не стояла.

И все же я его не жалела. Даже когда он явился в столовую с опаленной шевелюрой и царапиной через всю щеку. Чем больше доставалось ему, тем сильнее он пытался отыграться на мне. Причинить физический вред не позволяли защитные чары, и Тимоти упражнялся в «остроумии», вспоминая все гадости, что когда-либо слышал о феях. Рейна хотела преподать парню урок, но я не позволила.

— Не усугубляй ситуацию, не давай повода считать, что удар достиг цели. Мне плевать на глупые слова. Тимоти источает яд, в котором сам захлебнется.

Но это была неправда. Слова задевали. Ранили. Ведь с каждой выходкой Тимоти мои подозрения, что он и есть сокол, крепли. Парень мог злиться не только из-за сестры и нападок студентов. Лабиринт решил проучить нас с соколом. За его попытку назвать имя. Я из ночи в ночь молила позволить нам увидеться. Но мои просьбы оставались не услышанными. И сокола, вероятно тоже. Ему полагалось злиться. И на лабиринт. И на себя за несдержанность. А когда темный маг злится, он нередко выплескивает гнев на всех, кто подвернется под руку. Желательно на тех, кто послабее.

Разве не наш с Тимоти случай?

Чтобы меньше думать о грустном, я наведалась, наконец, в библиотеку в компании Рейны. Набрала любовных романов и книг по истории. Нянька только глаза закатила, куда столько? Но я глянула строго.

— У вас — чистокровных теней — полно развлечений в замке. Есть возможность общаться. А я, если не нахожусь на уроках или в столовой, вынуждена сидеть в спальне. Чем мне еще там заниматься, если не читать?

Кстати, об уроках. Я взялась за них всерьез. Решила создать себе определенную репутацию и показать, что освоилась и никого не боюсь.

На каждом уроке, без исключения, едва педагог задавал классу вопрос, я первой поднимала руку, а отвечала легко и без запинки. Заместителей Гаретта и Моргана это раздражало. Они не уставали напоминать, что теория — ничто, если ты не владеешь теневой магией. Когда же эти двое поняли, что я никогда не ошибаюсь, перестали спрашивать, игнорировали поднятую руку. Студенты же за прыть прозвали меня заучкой, как сводный братец Роберт. Я не возражала. Заучка, так заучка. Ничего обидного в этом нет.

Единственным педагогом, не возражавшим против моего показного рвения, была леди Соренс, которая вела историю теневой магии. Пожилая тень регулярно меня спрашивала и даже приводила в пример остальным.