— Тужьтесь, — кричал Воинов роженице, — еще, еще, еще!

Лицо у него при этом было такое, будто рожает он сам.

Элеонора подумала, как странно, наверное, Господу наблюдать за ними сейчас. Развороченная земля, блиндажи, бараки, и надо всем этим — крики врача, зовущие на свет новую жизнь…

— Все! — Воинов шлепнул на руки Элеоноре красный комочек в белой смазке. — Черт, он не кричит.

— Покажите, — еле слышно попросила Наталья.

При мысли, что сейчас придется показывать матери мертвого ребенка, Элеонора впала в какой-то транс.

Она не смогла бы потом объяснить, почему быстро перехватила младенца левой рукой, а мизинцем правой стала очищать его рот от слизи. Потом она перевернула ребенка вверх ногами, потрясла и шлепнула по попке. Он издал скрип и задвигал конечностями.

Перерезав и перевязав пуповину, Элеонора поднесла его матери.

— Девочка, — прошептала та, и Элеонора осознала, что в суматохе даже и не подумала о том, какого пола новорожденный.

— Сейчас я немного помою вашу малышку, запеленаю, а потом приложим ее к груди, — неуверенно сказала Элеонора.

Она не знала, правильно ли то, что она предлагает.

Вскоре и мать и дитя были обихожены. Воинов на руках осторожно перенес Наталью в Элеонорин закуток. Следом принесли девочку и дали матери кормить. Новоявленные акушеры стояли и смотрели на этот процесс с умилением и гордостью.

— Как хорошо, что девочка, — сказал Воинов. — Вон как ест, за обе щеки уписывает. Лапочка.

Но у Элеоноры не было времени долго любоваться этой картиной. Она позвала санитара, и вдвоем они стали наводить порядок в помещении, где происходили роды. Почти все запасы стерильного белья ушли на роженицу и ребенка, поэтому сегодня же предстояло их возобновить. Вручив санитару тюк с простынями и пеленками, Элеонора согрела утюг и принялась гладить белье, постиранное вчера. Конечно, это был не совсем правильный метод доводить белье до стерильности, но вновь носить дрова и растапливать стерилизатор у нее просто не было сил.

К вечеру из Ряттеля вернулись Демидыч с Корфом. Демидыч был навеселе, а свежевыбритый Корф прямо светился от свежести. В бане был, с завистью подумала Элеонора, когда доктора вошли в отсек, который иронически именовался «кабинетом». По сравнению с другими помещениями лазарета здесь было тепло, и на печке всегда можно было вскипятить чай. Вот и сегодня доктора первым делом заглянули сюда.

Элеонора рассказала, как они с Воиновым принимали роды. Корф с Демидычем выразили радость, что это случилось в их отсутствие.

Вскоре в закутке появился Воинов, на руках у него сидел один из котов.

— Господи, как я устал! — сказал он, усаживаясь на чурбак и продолжая чесать за ухом у кота. — Сегодня больше работать не буду. Что бы ни произошло, даже с места не сдвинусь. Вот буду тут сидеть, пить чай и наблюдать за вашей суетой.

— А если… — начал Корф.

— Никаких «если»!

Элеонора принялась готовить чай.

— Как там наши девочки? — спросила она.

— Спят. Знали бы вы, господа, как я благодарен Элеоноре Сергеевне, — обратился Воинов к докторам. — Если бы не она, все могло бы закончиться не так благополучно.

От гордости Элеонора покраснела, а Константин Георгиевич вновь начал рассказывать о том, как проходили роды. По мнению Элеоноры, в этом рассказе ее роль была сильно преувеличена.

— Элеонора Сергеевна — очень способная девушка, — резюмировал Корф, выслушав Воинова. — Вы напрасно теряете здесь время, — повернулся он к ней.