Отец Дружин с поднятым клинком бросился к Эльтаре. Молодая волшебница лихорадочно плела самое убийственное изо всех своих заклятий: дело нужно было покончить одним ударом.

Темную арку тоннеля затопило неяркое красноватое свечение. А затем из волн багряного зарева выступила громадная, заполнившая весь тоннель масса, составленная из бесчисленных, причудливо сплетенных между собой костей, хребтов, ребер, мышц, сухожилий. Больше всего это напоминало вязанку хвороста – отдельные ветки на поверхности разглядеть можно легко, но в глубине все уже сливается. Так же было и здесь Месиво обтянутых красноватой блестящей кожей рук, ног, пальцев, клешней, лап. Кости были самыми разнообразными – от крошечных, едва различимых глазом, до громадных, в рост человека. Мышцы висели огромными мешками, вздуваясь и вновь опадая, костяные клешни громко и грозно щелкали, откуда‑то из глубины выдвигались костистые челюсти, усеянные бесконечными зубами и более всего смахивавшие на

едва обернутые кожей охотничьи капканы. Больше у твари ничего не было – ни глаз, ни рта, ничего; высовывавшиеся клыкастые пасти не в счет, они крепились на точно таких же костях, и от них не брали начало никакие пищеводы. Ног у страшилища не было заметно тоже – очевидно, оно передвигалось ползком, на манер змей.

Содрогнувшись от омерзения, Эльтара нанесла удар. Однако взвихрившиеся огненные смерчи бессильно отлетели от твари: та была снабжена надежной магической защитой. Предстояло отыскать иные пути. Старый Хрофт сипло ухнул и, размахнувшись золотистым мечом, молодецки ринулся в атаку. Стиснув зубы и отчаянно борясь с дурманящим сознание ужасом, Эльтара привела в действие второе из заготовленных заклятий.

За ее спиной быстро сгустился легкий зеленоватый туман. Из его волн выступило полдюжины высоких крылатых существ с длинными полупрозрачными мечами.

Поддерживать заклятье оказалось трудно. До невозможности трудно. Казалось, в груди прочно обосновался острозубый червь, деловито выгрызавший внутренности. Молодую волшебницу швыряло то в жар, то в холод, по лицу и спине обильно тек пот; однако, превозмогая боль и страх, она старалась, как могла, поддерживая силы своих призрачных защитников...

Шестеро крылатых меченосцев встали рядом со Старым Хрофтом. Тот уже успел срубить несколько клешней и пару выскакивавших вперед с громким кла‑цаньем челюстей; однако красноватая масса продолжала валить из прохода, шаг за шагом тесня Отца Дружин и воинов Эльтары.

Правда, призрачные клинки оказались даже действеннее золотого. Там, где алую плоть рассекли зеленоватые лезвия, появлялись широкие черные раны, обрубки начинали дымиться. И если разрубленные мечом Одина кости чудовища оставались на месте, дергались, клацали и даже как‑то пытались соединиться вновь, то

клинки воинов Эльтары оставляли за собой мертвые просеки почерневшей, обугленной плоти, откуда уже не высовывались ни клешни, ни лапы, ни пасти.

Черных полос и пятен становилось все больше и больше, однако тут чудовище что‑то сообразило. С хряском и мокрым хлюпаньем тварь начала выворачиваться наизнанку, мертвые участки исчезали под напором новой массы мяса и костей, хлынувшей из тоннеля. Бестия с утробным урчанием всасывала в себя пораженные мечами места. Все нужно было начинать сначала.

Старому Хрофту, похоже, это надоело. Он отпрыгнул назад, вбросил меч в ножны, и в тот же миг потолок пещеры содрогнулся от столкнувшихся в яростном противоборстве магических Сил. Перед Хрофтом возникла мерцающая хрустальная пирамида, острием обращенная к чудовищу. Призрачный таран ударил в сплетение костей и сухожилий, ломая, дробя, раздирая...

Пирамида Хрофта стремительно погружалась в глубь монстра. Казалось, красная змея слишком широко раскрыла пасть, пытаясь заглотить нечто явно шире глотки. Мышцы и сухожилия стали лопаться с хрустом и треском, во все стороны брызгала алая кровь, по туловищу побежали трещины.