Следом за хозяином еще два всадника показались; ну, один‑то знакомый – Двалин‑кователь, хвала небу, что вернулся! Искусник отменный... А еще – девчонка, молодая совсем, годков эдак пятнадцати... ничего себе ягодка. Глазищи так и сверкают. Хуторские молодки враз приготовились когти выпустить, однако девчонка на хуторских молодцов и не посмотрела. Проехала, ссутулившись, глаза опустив, – ровно тень проскользнула.

Вслед за Деерой выскочили сыновья – Алорт, Армиол, за ними – Арталег... Ой, не обрадуется хозяин, не обрадуется, когда про Саату‑то узнает! Быть великому гневу...

И точно. Отобнимались, отцеловались, детей Алортовых к деду вынесли...

– А Саата где же? И Киита? По здорову ли?

Помрачнели все. Взоры отводят. Правду ответить – боязно, соврать – еще страшнее. Хозяин же все по‑своему понял. И аж почернел.

– Отвечайте – ужели ж умерли? Обе? И Саата, и внучка? – голос срывается.

– Не... – Алорт хрипит. – Живы они... батюшка... Только вот...

– Заболели, что ли? – не догадывается хозяин. Да и кому ж такое в голову взбрести‑то может!

– Не... – Алорт в землю смотрит, глаз поднять не смеет. Арталег белый, ровно снег новогодний. – Ушла она, батюшка... И Кииту с собой взяла...

– Куда ушла? К отцу погостить, что ли? – удивлен хозяин. К отцу на побывку, да еще с дитем, – редко, но все же случается.

– Не... Совсем она ушла. Сказала, жить здесь больше не будет... К Нивену на хутор ушла. – Алорт кидается в правду, как в ледяную воду. Чего тянуть, все равно конец один. – И не одна – с полюбовником. С этим... ну, с тобой‑то еще приходил год назад... Эльстан зовут.

Двалин‑кователь так глаза выпучил, что, казалось, вот‑вот выпадут и по земле покатятся. Хозяин тоже не сдержался – рот от изумления приоткрыл. Одна девчонка, Ярина, безучастной осталась – оно и понятно, Эльстан для нее пустой звук.

И рассказал Алорт все, ничего не утаивая. Правда, брата тоже не топил. Так повернул, что, мол, оба хороши оказались...

Помолчал хозяин. Щекой дернул.

– Ладно. Горе горевать нечего. Как случилось, пусть так и будет. О скорбном после поговорим. Я вернулся! Так давайте ж за возвращение мое выпьем сегодня вечером! Зима прошла, весна катит – все к лучшему!

...И – диковинное дело! – не стал хозяин ни Арталега вожжами учить, ни к Нивену засылы делать – мол, возвращай беглянку. Сыновья возмутились было – он на них шикнул.

– Довели девку? Вот сами теперь позор и расхлебывайте.

Молодицы хуторские – весна, кровь играет – к гному было прильнули, да только не тот стал гном, не тот. Всем от ворот поворот дал – оно и понятно. По Ярине‑ведунье сохнет кователь. А та на него и не взглянет...

Услыхав, что Эльстан‑воитель жив, Двалин едва не повредился в уме. Вот так так! Эльтара по этому чародею с ума сходит, полстраны обшаривает, чтобы только найти, а он, ловкач, уже с другой! Гном осуждающе покачал головой. Подобного он не одобрял. Раз уж ради тебя на смерть готовы, так цени уж хотя бы, Р‑род‑гар!

Уже на следующий день, скрепя сердце оставив Ярину на хуторе (какой‑то бабе подошло время рожать, и ведунья оказалась очень кстати), отправился к Нивену. Аргнист дал гному одного из лучших коней со своей конюшни да четырех молодых парней – невместно лучшему кузнецу Лесного Предела в гости к соседу сам‑друг приезжать, точно бродяге худородному.

Нивен впустил Двалина не сразу – верно, подозревал какую‑то хитрость. Но Саату гном и спрашивать не стал – попросил вызвать Эльстана.

...Ну точно, он самый. Глаза, конечно, иными стали – да и неудивительно, от самой Костлявой с пирогов вернуться.

– Привет тебе, Эльстан‑чудодей.