— Только без провокаций, — сказал второй с чахлыми волосами. — По крайней мере, без действий, которые могут выглядеть как провоцирование на преступление в суде. Мы уже обожглись на этом пару раз.

 — Нет проблем.

 — Насколько плохи те люди, которых ты хочешь вывести из дела?

 — Вред они могут причинить только себе, никому больше. Погнались за лживыми обещаниями и попали в ситуацию, с которой не смогли справиться.

 — Охранник, которого убили в банке, — сказал Сильвия, — я знал его, он работал здесь в управлении, понимаешь?

 — Понимаю, мои люди не хотели, чтобы так все получилось.

 — Убийство во время совершения преступления считается предумышленным без смягчающих вину обстоятельств.

 — Это я тоже знаю. Знаю также, что люди, которые мне нужны, не такая плохая цена за то, что получите вы с моей помощью. Кто-то должен понести наказание за убийство охранника.

 — Фицджеральд, — прервал меня Сильвия. — Его звали Фицджеральд. Все называли его Фици.

 — Как я уже сказал, кто-то должен понести наказание за случившееся. Так и будет. Я только хочу спасти пару набитых дураков.

 Полицейский со скудной растительностью на голове посмотрел на Сильвия:

 — Джеки, пока мы ничего не услышали о деле. Один воздух.

 — У тебя есть план?

 Я кивнул.

 — Никаких гарантий. Что бы ты ни сказал, я все предварительно проверю.

 — Знаю.

 — О'кей. Говори.

 — Я думал, что вы никогда не попросите.

 19

 Как оказалось, второго полицейского с чахлыми волосами звали Макдермотт. Он и Сильвия, ничего не говоря, выслушали все, что я им мог предложить, и, когда я закончил, Сильвия сказал:

 — О'кей. Мы все обдумаем. Где тебя можно разыскать?

 — Мотель «Дафнис» в Хайаннисе. Или через службу моих секретарей, если меня там не будет. Я связываюсь с ней ежедневно. — Я назвал им номер.

 — Мы свяжемся с тобой.

 На обратном пути в Хайаннис мне становилось все труднее и труднее жевать виноградную резинку. Я сдался в Уорхэме и выплюнул ее в окно напротив больницы. Мышцы челюстей ныли, к горлу подступила легкая тошнота. Когда я заворачивал на стоянку «Дафнис», наступило время обеда, и тошнота уступила место голоду.

 Сьюзен уже вернулась из своего набега за антиквариатом, прихватив в качестве добычи стеклянный абажур в стиле «Тиффани», обошедшийся ей всего в сто двадцать пять долларов. Мы спустились в обеденный зал, где выпили по две порции водки каждый, съели ребра ягненка с петрушкой и ватрушку с черникой. После обеда мы выпили немного кассиса, пошли в танцевальный зал и танцевали все медленные танцы до полуночи. Потом захватили бутылку шампанского в номер, выпили ее, легли в постель и не спали почти до трех часов.

 Я проснулся в десять сорок. Сьюзен еще спала, повернувшись ко мне спиной и закрывшись простыней до самого подбородка. Я снял трубку и заказал завтрак.

 — Не стучите, — попросил я, — оставьте за дверью — моя приятельница еще спит.

 Я принял душ и побрился, потом, обернув вокруг пояса полотенце, открыл дверь и вкатил сервировочный столик. Пил кофе и ел различную выпечку из вазы, одновременно жевал и одевался. Сьюзен проснулась, когда я вкладывал пистолет в кобуру. Потом я пристегнул кобуру к ремню. Она лежала на спине, заложив руки за голову, и смотрела на меня.