— Можете назвать его фамилию или личный номер?

— Нет.

— Когда, по-вашему, он здесь был? Я работаю здесь восемь лет, а все базы данных оцифровали лет двадцать назад.

— Другие базы есть?

— Не знаю.

— Кто из персонала проработал здесь дольше всех?

— Наверное, Вивека Грюндиг, она занимается трудотерапией.

— Она сейчас здесь?

— Думаю, да, — ответила главврач и куда-то позвонила.

Через несколько минут в кабинет вошла улыбающаяся женщина лет шестидесяти. Узкое лицо, седые, коротко стриженные волосы и голубые глаза.

— Это Йона Линна из Национального бюро расследований, — представила Йону главный врач.

— Полицейский? А я-то всю жизнь сохла по врачам, — улыбнулась Вивека, и Йона не удержался от ответной улыбки.

— Комиссара интересует, есть ли у нас базы данных пациентов, которые лечились здесь до оцифровки.

— Конечно, у нас есть архив.

— Мне надо отыскать пациента по имени Цезарь, — объяснил Йона.

Вивека опустила глаза, сняла с блузы волосок и снова встретилась с Йоной взглядом.

— Эта часть архива уничтожена.

— Но вы понимаете, о ком я говорю, да?

— Не совсем…

— Рассказывайте, — попросил Йона.

Вивека отбросила со лба седые волосы и взглянула на него.

— Это было, когда я только-только пришла сюда. О Цезаре я услышала довольно скоро, он проходил лечение в стационаре у доктора Густава Шееле.

— Что именно вы услышали?

Вивека отвела взгляд.

— Так, чепуху…

— Перескажите мне эту чепуху, — настаивал Йона.

— Я уверена, это просто сплетни. Ходили слухи, что Густав Шееле не хотел, чтобы старое здание закрывали. Он был одержим одним своим пациентом.

— Цезарем?

— Болтали, что Шееле влюбился в него, но это же так, слухи.

— Кто-нибудь знает, что происходило на самом деле?

— Спросите лучше Аниту, медсестру.

— Она работала в старом здании?

— Нет. Но она дочь Густава Шееле.

Йона проследовал за Вивекой к сестринскому посту, располагавшемуся этажом ниже. Сквозь стены доносились злые выкрики какого-то старика:

— Анита?

Женщина, стоявшая у холодильника со стаканчиком йогурта в руке, обернулась. Ей было лет тридцать пять; светлые, коротко стриженные волосы взлохмачены. Никакой косметики, если не считать синей туши, бесцветные брови и бледные полные губы.

Анита поставила стаканчик на стол, положила на него ложку и, прежде чем поздороваться, вытерла руки о штаны.

Йона представился. Не спуская глаз с ее лица, он изложил, по какому делу приехал. Первые морщины на лбу Аниты стали резче, и она еле заметно кивнула.

— Да, вы правы. У папы был пациент по имени Цезарь.

— Помните фамилию?

— При поступлении он не назвал фамилию, проходил как NN, но сам себя называл Цезарь… может быть, просто не знал, как его зовут.

— Пациенты часто забывают, кто они?

— Я бы не сказала, что часто, но случается.

— Мне нужно заглянуть в архив.

— Но он сгорел во время пожара. — Анита как будто удивилась, что комиссар об этом не знает. — Цезарь ведь проходил лечение в старом здании, это было в последние годы перед закрытием… а через несколько лет здание полностью выгорело.

— Вы уверены, что сгорело все?

— Да.