Эрик вел отсчет, наблюдая, как в такт дыханию поднимается и опускается живот Мартина — медленно, как у спящего, хотя мозг Мартина, очень активный сейчас, улавливал все до последнего слова.

— Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три… Когда я досчитаю до нуля, вы в своих воспоминаниях снова окажетесь на детской площадке и сможете, ничего не боясь, рассказать мне обо всем, что видите и слышите… двадцать девять, двадцать восемь…

Эрик вплетал в спокойный отсчет указания о времени и месте, куда они с Мартином должны были вернуться.

— Идет проливной дождь — вы слышите, как капли барабанят по зонтику… девятнадцать, восемнадцать… вы переходите с дорожки на мокрую траву.

Мартин облизал губы, его дыхание стало тяжелым.

— Когда я досчитаю до нуля, вы обойдете Школу экономики сзади, — мягко говорил Эрик. — Остановитесь и наклоните зонтик так, чтобы отчетливо видеть детскую площадку.

Мартин открыл рот, словно пытался что-то беззвучно крикнуть.

— Три, два, один, ноль… что вы сейчас видите?

— Ничего, — еле слышно произнес Мартин.

— Возможно, там незнакомый человек делает что-то непонятное, но он не представляет для вас никакой опасности, вы спокойны… расскажите, что вы видите.

— Вокруг темно. — Мартин уставился в потолок.

— Но не на площадке, верно?

— Я как будто ослеп, — встревоженно пожаловался Мартин и дернул головой влево.

— Вы ничего не видите?

— Ничего.

— Но до этого вы видели красный домик… опишите его еще раз.

— Темно, темно…

— Мартин, вы расслаблены и спокойны… ваше дыхание замедленно. Когда я сосчитаю от трех до нуля, вы окажетесь в первом ряду театрального зала… Из динамиков звучит фонограмма: дождь. Посреди большой сцены устроена ненастоящая детская площадка.

Эрик сейчас был на одной гипнотической волне с Мартином; он видел, как тот опускается в толще темной воды. Лицо Мартина с крепко сжатым ртом стало пупырчатым от множества серебристых пузырьков.

— Три, два, один, ноль, — отсчитал Эрик. — Детская площадка на сцене — просто картонная декорация, она ненастоящая, но актеры загримированы под людей, которых вы видели. Они действуют и разговаривают так же, как действовали и говорили те люди.

Лицо у Мартина напряглось, веки задрожали. Памела узнала на лице мужа выражение боли. Может, попросить гипнотизера, чтобы он не так давил на Мартина?

— Поодаль стоит фонарь, от него исходит слабый свет, — проговорил Мартин. — Перед ним дерево, но когда ветки качаются от дождя, немного света падает на лазалку.

— Что вы видите?

— Пожилую женщину, одетую в мусорные мешки… у нее на шее странное украшение… она тащит грязные пластиковые пакеты…

— Посмотрите на сцену еще раз.

— Там слишком темно.

— Над дверью аварийного выхода есть табло, его свет достигает сцены, — сказал Эрик.

У Мартина задрожал подбородок, по щекам потекли слезы; он едва слышно заговорил:

— Два маленьких мальчика сидят в грязной луже…

— Два мальчика?

— Дети играют, мамы смотрят на них, — прошептал Мартин.

— Кто говорит эти слова? — спросил Эрик, чувствуя, что у него самого подскочил пульс.

— Не хочу, — произнес Мартин со слезами в голосе.

— Опишите человека, который…

— Ну, довольно, — перебил Деннис и тут же понизил голос.