Сергей Петрович, держась на расстоянии двух метров, пристроился за сухонькой старушкой. Она двигалась пошустрее остальных, видимо, лежала здесь давно. И, похоже, жаждала общения. Потому как в один момент притормозила и дождалась, пока белобрысый симпатичный мужчина в синем спортивном костюме не поравняется с ней.

– Новенький? – оценила она наметанным взглядом.

– Новенький, – кивнул Сергей Петрович.

– Кто оперировал? – поинтересовалась старушка.

– Вадим Казаченко.

– Повезло! – причмокнула бабуля. – Крутой чувак. Руки – золото. Говорят, после него заживает все как на собаке. И денег не просит. А меня – Воронков. Я вот уже неделю лежу, сепсис был.

– Выздоравливайте!

– И ты, милок, не болей! Лицо твое мне знакомо. По телику не выступал?

– Выступал.

– Актер какой?

– Нет, писатель.

Навстречу пациентам плыла медсестра с электронным градусником в руках. Он был похож на пистолет, и дуло его медичка направляла на всякого проходящего, целясь в лоб. Причем заме́р она производила в полуметре от больного, поэтому, если кто-то проходил рядом, термометр высвечивал нечто среднее арифметическое.

– Тридцать семь и два! – озвучила она бабке. – Как фамилия?

– Травинкина, – отрапортовала та.

– Тридцать семь и два! – заявила она бабусиному собеседнику. – Как фамилия?

– Похоже, ваш градусник не слишком разнообразен в показаниях. Прямо скажем, не парится, – усмехнулся Сергей Петрович.

– Какие выдали, такими и меряем, – ответила сестра. – Фамилия?

– Греков, – повиновался он.

– Греков? – Старушка просияла. – Сергей Греков? «Отрезать тень»? – Она назвала последний нашумевший его роман.

– Так точно.

– Я читала, – гордо произнесла она. – Плакала. Клево написал. Прямо про меня. Теперь понятно, почему в одноместной палате лежишь.

– Ды… просто заплатил за нее, – растерялся Сергей Петрович.

– А зря. Надо быть ближе к народу. Я вот тут с четырьмя тетками лежу, так они столько понарассказывали! Волосы дыбом! Тебе бы пригодилось. Только в туалет не пробьешься и пукают по ночам.

Писатель, обычно охочий до чужих историй, сейчас желал только одного – тишины. И – свободного туалета без постороннего пукания.

Он раскланялся с бабулей и поковылял в свою палату. Странное поведение врача не шло у него из головы.

Глава 2

Кристалл

Вадим Казаченко, молодой хирург городской больницы, сидел за столом в ординаторской и тер ладонями взмокшую голову. Коллега Воронков, спеша на очередную операцию, остановился возле него и взял за подбородок.

– На тебе лица нет! Салфетку в животе забыл?

Вадик покачал головой.

– Все нормально. Просто бессонная ночь.

На самом деле к произошедшему с ним утром можно было применить любой эпитет, только не слово «нормально». Случившееся было аномальным, экстраординарным, сверхъестественным.