Начиналось все вполне обычно. В семь ноль-ноль, кода он выезжал на работу, в лифте ему попался соседский фрик Тимоша. Это означало, что день будет так себе. Вот если б он столкнулся с Маргаритой, которую тайно обожал, это было бы хорошим знаком. Но Марго попадалась редко, ее рабочий день обычно начинался позже. Тимоша же учился в кулинарном колледже (как сказали бы в детстве Вадима – «пищевая каблуха») и исправно ездил к первой лекции. Фрик был цветастым, как петух, с многочисленным пирсингом на губах, бровях и языке, тоннелями в ушах и вживленными рожками на лбу.

– Здрасте, – буркнул он. Из-за металлических колец во рту речь его была невнятной.

– Привет, Тим.

С семнадцатого этажа лифт спускался две минуты. За это время можно было обменяться новостями.

– Как башка? Зажила? – спросил хирург, поднимая со лба фрика зеленую шапку-пидорку. Вокруг металлического рога кожа была еще фиолетово-красной.

– Почти, – промямлил Тимоша, – шов чешется.

– Это нормально, – успокоил Вадим, – мажь левомеколем.

– Мажу, спасибо, – закивал фрик.

Он был благодарен Вадиму за недавнее спасение. После очередного надругательства над собственным черепом, когда Тимоша вживил титановые болты под кожу, хирург с верхнего этажа заметил – опять же в лифте, – что у парня пошло нагноение. Вечером он пригласил фрика домой, вскрыл абсцесс и почистил рану. Температура и отек над глазом спали, Тимоша ожил и, как начинающий кулинар, испек спасителю торт.

«При чем здесь фрик? Зачем я его вспомнил?»

Вадим продолжал массировать пальцами вспотевшие виски. Главное – операция. Плевая лапароскопическая операция, какие он делал по три-четыре в день. Холецистэктомия, по-простому – удаление желчного пузыря. Пациент спортивного телосложения, с хорошо выраженным мышечным корсетом. В анамнезе – до фига всего плюс калькулезный холецистит. Камень в желчном определялся на УЗИ как образование средних размеров, округлой формы, ничем не примечательное, не застревающее в протоках. Вряд ли мужику станет легче после удаления. Видимо, причина его болей в чем-то другом. Но об этом подумают гастроэнтерологи. Его же, Вадимина, задача – сделать все ювелирно четко. Больного уже подготовили. После манипуляций анестезиологов он лежал без сознания, смирный, обездвиженный, с трубкой ИВЛ во рту. В ногах его сестра Марьиванна разложила провода видеокамеры, лапароскопа, разноцветные и разномастные шланги и шнуры. Ассистент Володька разминался справа от операционного стола.

– Скальпель, салфетку! – скомандовал Вадим сестре и сделал небольшой разрез чуть выше пупка. – Цапку!

Далее все по плану. Четыре маленьких «отверстия» в брюшной полости, четыре троакара, сквозь которые ввел камеру и инструменты. Пузырь оказался не простым, но и не очень сложным – со спайками между брюшиной и печенью. Явно не раз провоцировал острые приступы. На экране монитора идеально просматривались нюансы. Тремя танталовыми клипсами Вадик зажал печеночную артерию, отсек ее и то же самое сделал с пузырным протоком. Крючком-коагулятором аккуратно «отжег» брюшину. Небольшое капиллярное кровотечение промокнул салфеткой. Марьиванна бдила, чтобы количество погруженных внутрь пациента инструментов и «тряпок» равнялось количеству извлеченных.