Ювелир понаблюдал за домом авторитета, убедился, что натасканные хватать за горло волкодавы на взрывчатку не реагируют — облепил глиной кусок пластида, швырнул через забор, а псы стойку не сделали, — и попросил посредников достать старую схему подземных коммуникаций. За оградой участка «бизнесмена» киллер обнаружил железную крышку канализационного люка.

Прочитав древнюю схему, Ювелир выяснил — когда-то, в незапамятные времена, по участку авторитета протекала безымянная речушка. Много лет назад ручей окольцевали бетоном и убрали под землю. Единственный выход на поверхность краем накрывала беседка во дворе. Батон лично особняка не строил, дом и участок он купил (или отнял) у разорившегося компаньона и о речушке, возможно, вовсе не знал.

В особняке, превращенном в неприступную крепость, Петя-Батон чувствовал себя в безопасности. Дом стоял на господствующей высоте, участок не простреливался и был окружен трехметровым забором. В хороший летний вечер авторитет любил посидеть в беседке, увитой диким виноградом.

Беседка плотно на земле не стояла, между полом и крышкой заброшенного колодца оставался зазор в двадцать сантиметров. И поскольку нависала беседка лишь краем, взрывчатки Ювелир положил более чем достаточно — взрыв поднял Батона к небесам уже в таком состоянии, что хоронить оказалось практически нечего.

Так что опыт работы с заговоренными жертвами у Ювелира был. Но Серафима Мухина, по всей видимости, была заговорена лично от киллера, работающего под псевдонимом Ювелир. После того как женщина буквально вылетела из-под колес грузовика, у убийцы чуть башню не снесло.

Такого с ним еще не было. С каждым днем, с каждым часом он хотел убить эту женщину все больше и больше. И одновременно тянул. Он стал бояться неудачи.

Приглашение Галины приехать в деревеньку Колотушино пришло вовремя. Киллер заставил себя стать выдержанным, стиснуть зубы и ждать. Профессионал должен уметь ждать. И работать наверняка. Если сейчас он сорвется… женщина не оставит его никогда. С усмешкой будет приходить в его сны, давить мистическим превосходством, ломать и корчить.

Она уже и сейчас приходит. И он должен победить ее и себя. Он убьет ее медленно и запомнит лицо жертвы, искаженное мольбой и ужасом. Усмешки он ей не позволит.

Может быть, он уже сошел с ума? Незаметно, шаг за шагом приближаясь к безумию, убийца не выдержал и сломался?

Нет. Он докажет, что это не так…

Профессионал — человек без нервов. Занервничавший профессионал — мертвый человек».

Приехавшая в десять утра Зайцева была крайне удивлена непривычно любезной Музой.

— Спасибо, Муза Анатольевна, чай я уже пила, — сказала подруга и обратилась ко мне. — Готова? Ничего не забыла? Проверь еще раз…

— Все в порядке. Поехали, — ответила я и поцеловала свекровь (бывшую) на прощание.

Людоед грустно крутил хвостом и хотел в Колотушино — полюбоваться картофельной ботвой и лягушками. Но Муза Анатольевна оставила пса себе. «Одна я тут совсем чокнусь», — сказала она и пообещала Люде лишний кусок «рокфора».

Кажется, пес понял.

Мы загрузили в Галкин «Фольксваген» мои сумки с припасами доброй Музы, заглянули в супермаркет, прикупили недостающего и помчались окучивать картошку.

Начало поездки получилось не особенно приятным. Галина Зайцева, при добродушии вообще, имела нехорошую привычку — если с другом случался конфуз, не упускала возможности намекнуть на свою прозорливость и раз пятьдесят повторить: «А я тебе что говорила?!». Я не выдержала на третьем повторе.