— Три дня не ночует и не появляется в институте. Мать и я звоним, а телефон выключен. Куда делась, ума не приложим. Думали, что у тебя, но и тут нет!

— Да я ее не пустил бы ни в жисть! Ни по какой погоде дверь не открою лярве! Собаку впущу, а эту паскудницу, ни за что!

— Дед! Она не только моя дочь, а и внучка твоя!

— Заглохни! Отрекся я от вас навсегда! Знать не хочу стервозов! Сыскал внучку — паршивую сучку! Никогда об ней при мне не тарахти! Нет такой у меня! Никого из вас нет!

— Дед! Ты с ума сошел на старости. Может, нашу Наташку убили. Я уже не знаю, где ее искать, — сел мужик на чурбак и заплакал по-бабьи.

Сапожник растерялся. Он никогда не видел Женьку плачущим, и ему стало жаль мужика.

— Будет тебе душу рвать! Успокойся! С этой кобылой ничего не случится, — говорил Захар.

— Может, она, бедная, лежит где-нибудь мертвая, а ты полощешь ее чуть не матом. Какой же из тебя дед, что плюешь на свою кровь, забыв всякую жалость! Ведь Натка еще ребенок, большой и глупый. Какой с нее спрос с девчонки, она еще жизни не видела и не знает, а ты проклинаешь! Где же твоя мудрость? Вон и в Библии велено прощать ближнего! А ты хуже чужого! — упрекал Женька сапожника.

— Ты тут не поучай меня! Ишь, перья распустил. Когда сворой меня вышибали в шею, чего же тогда не вспомнил про Закон Божий? Или когда тебе выгодно вспоминаешь, козел?

— Я к тебе, как к родному пришел, а ты…

— Какая родня? Не смеши, знаю свору вашу. Лучше припомни, за что побрехался со своею каланчой. Просто так не сбежала бы! Знаю ваше собачье семя! — кипел Захар.

— Конечно, поругались. Мне за ее учебу платить стало нечем. Предложил оставить институт и идти работать. Другого выхода нет. У нас на фирме совсем плохо. Я сам работу ищу. Предложил нормальный выход. Так на меня все набросились. Будто я во всех бедах виноват. Натка больше других завелась. Я ее назвал соответственно. Она в вой и из дома выскочила. Думал, погуляет и вернется. Но не тут- то было. А как без нее домой вернусь? Меня с потрохами сожрут наши. Сам знаешь, вытолкают взашей искать Наташку и, пока не найду, вернуться домой не смогу. А где ее разыщу? Да и как приволоку обратно? Она на целую голову выше. Дочь слушать не станет. Не тот случай. Она выросла, но взрослой так и не стала. Кажется, такою и не будет. Мы перестали понимать друг друга. С того дня, как ты ушел из дома, в семье будто злой дух поселился. Каждый день «базар», какие-то склоки, ругачки, скандалы, крики, споры, упреки, ни минуты покоя, того и гляди друг дружке в горло вцепятся. Все, словно с цепи сорвались и потеряли контроль над собой. В квартире невозможно жить. Мы возненавидели и разучились понимать и жалеть. Не хочется возвращаться домой, все надоело. Я устал, чувствую себя лишним и ненужным, — зарыдал Женька.

— Вот и тебя достало! Чему ж удивляешься, что Наташка сбежала? Какой ты мужик, если не смог удержать покой в семье? Кто теперь мешал вам жить? Я ушел, Натка сбежала, кто следующий?

— Я! — простонал человек.

— А почему ты считаешь себя виноватей других?

— Я мужик! Не могу обеспечить семью, потому на мне все отрываются и наезжают. Но, что могу сделать? Хот в петлю сунься, единственный выход. Только и это не наладит покой в доме, не тот случай. Не знаю, что предпринять. Я бессилен. Помоги, отец! — взмолился человек по-детски беспомощно.

— В чем подмогну? Где порвалось?

— Всюду! Нигде не клеится. Все развалилось и порвалось! — уронил Женька голову на руки, дрожал всем телом.