Сумрачные январские дни тянулись медленно, словно были не в радость сами себе. Штерн сидел в кабинете и прикидывал, можно ли теперь, после стольких лет безопасной жизни, попросить Хафнера, чтобы он слегка сократил свое немыслимое потребление сигарет. И пришел к выводу, что не получится. Дымящий как паровоз пфаффенгрундский комиссар хмуро листал дело, где речь шла об обычной пятничной драке в одной из пивных, которыми обильно благословлен Гейдельберг. Потом ухмыльнулся и зачитал вслух, хотя его никто не просил:

– «Мы выпили с тем господином по паре кружек пива, после этого сыграли с ним партию в шахматы…» Представляете, что он несет? Да это сплошное вранье!

Штерн беспомощно взглянул на Лейдига.

– Да, парни. – Хафнер засмеялся и неожиданно извлек на свет пластмассовый стаканчик, в каких держат в ванной зубные щетки, и деловито наполнил его красным вином. Штерн с преувеличенной дотошностью отметил, что это вюртембергский «Шпетбургундер», осмотрительно выбранный алкогольный напиток с винтовой пробкой – открывается беззвучно, без подозрительного хлопка. Очевидно, Хафнер пронес его на службу в портфеле. – Тот прохвост утверждает, что они выпили столько пива и после этого еще могли играть в шахматы. Пытается запудрить нам мозги и скрыть то, что он хотел врезать итальяшке с самого начала.

– Может, он имел в виду маленькие кружки по четверть пинты? – предположил Лейдиг.

– Тогда он никогда и ни за что не сказал бы «по паре», не имел бы права… – Хафнер оглядел коллег с неподдельной озабоченностью. – По‑моему, вы сегодня не в форме.

– Ну, зато ты у нас молоток, – улыбнулся Штерн.

– Нам Тойера не хватает, верно? – тихо спросил Лейдиг.

– Ясное дело, конечно, – мрачно ответил Хафнер. – Но он нас сильно оскорбил. Правда, меня это не колышет, но вообще, если упрек, оскорбление так надуманны…

Разговор оборвался.

– Сегодня я услышал, что вы играете в бадминтон. Это верно? – Штерн изо всех сил изображал равнодушие.

Лейдиг пристыженно кивнул:

– Уже пару недель, забавно, верно?

– Присоединяйся к нам! – бодро воскликнул Хафнер. – Мы играем после работы.

Штерн подумал об ужине, который его Габи грозилась приготовить в тот вечер. Это будет какое‑нибудь блюдо из тофу, для которого она вымачивает безвкусную массу несколько дней в буром соусе.

– Я могу поделиться с тобой подходящей одеждой, обувь там найдем, – предложил Лейдиг, переходя к практической стороне вопроса. – Смешно, но я не могу избавиться от старой привычки: моя мать всегда давала мне с собой запасной комплект белья – на случай, если я испачкаюсь.

– Я только не понимаю, почему ты всегда их использовал, эти запасные шмотки. – Хафнер громко захохотал.

Штерн поднял трубку и на миг задумался, стоит ли говорить Габи правду. Ведь всегда можно сослаться на служебную необходимость. Но потом все‑таки принял решение в пользу правды – и уныло вздохнул. С потомством у них ничего не получалось, многое другое тоже не ладилось. Он привык считать себя виноватым, и ему чаще и чаще хотелось все бросить.

Спортивный центр был в Нусслохе; непрестанно обсуждая служебные проблемы, они поехали туда на машине Лейдига – Штерн никогда не бывал там прежде.

– Одно лишь паршиво, – неожиданно заявил Хафнер, – впервые так получилось, что мы не с Тойером… не вместе, так сказать. Правда, на этот раз я не верю… да, не верю в него… – Эта грустная фраза побудила его достать из кармана фляжку и сделать пару добрых глотков.