Просто удивительно, как скандинавы финансировали свое непомерное потребление алкоголя! Французских сигарет, конечно, в ассортименте не оказалось, но тем не менее все было замечательно. Бабетта скользила по проходам супермаркета и забавлялась, разглядывая огненно‑красные колбаски, датские надписи над витринами и лавину рыбных консервов.

– Что мы приготовим? Эй, Бабетта, скажи. Я умираю с голоду.

– Знаешь что? – Девочка подбежала к Ильдирим. – Сегодня готовлю я!

– Ты умеешь?

– Да, умею. Вот видишь, ты многого обо мне не знаешь.

– О том, что у тебя полно тайн, можешь и не напоминать.

Во второй половине дня небо прояснилось, ветер утих. Обе туристки бродили по Эрёскёбингу, окончательно наплевав на деньги. Ильдирим невольно ловила себя на том, что тут ей нравится. В самом деле, городок был очаровательный, словно сошел с картинки, а при виде старых парусников в гавани, по‑скандинавски разноцветных складов и контор сердце грозного прокурора учащенно билось и жаждало приключений, словно в него вселился дух отважного капитана Клабаутера.

Субботним вечером, когда нормальные люди отдыхают, все ребята, не сговариваясь, позвонили поочередно Тойеру. Штерн первым. В трубке слышалась громкая арабская поп‑музыка.

– Что это ты слушаешь?

– Это жена, – уныло вздохнул молодой комиссар, – пригласила подружек на восточный ужин. Я просто жду, когда выйдут мои родители и поднимут скандал из‑за шума. Тогда я смоюсь…

По предложению Лейдига они позвали и нахального Зенфа. Возможно, им удастся сравнить детали различных поджогов. Толстяк с улыбкой прошелся по квартире и бесстыдно проинспектировал постельное белье в шкафу.

– Мило, мило! Но вообще‑то это студенческая конура, а? Притом что вы нигде не учились, или как?

– Разумеется, нет, как и вы сами! – Тойер не знал, злиться ему или нет.

– Еще как учился‑то! – радостно воскликнул Зенф и сделал вид, будто хочет сдернуть штаны с онемевшего от возмущения Лейдига. – Химии, но совсем недолго…

– Тогда ты, может, просветишь нас насчет поджогов? Добавишь что‑нибудь новенькое? – Штерн очень медленно приходил в себя после домашней нервотрепки.

– Нет‑нет, – перебил его хозяин, бросив взгляд на часы. – Сначала займемся другим вопросом, сейчас явится один персонаж…

Едва он успел сообщить про нового подозреваемого – причем его много раз прерывали самодовольные тирады Хафнера, – как домофон ожил.

Переводчик, энергичный и непринужденный, поднялся по лестнице.

Последнее судно прибывало в Эрёскёбинг около 21 часа. После ужина – в самом деле удавшегося – Бабетта прочла об этом в путеводителе и упросила приемную мать прогуляться перед сном еще раз.

Они жались друг к другу, борясь с ледяным ветром. Девочке хотелось увидеть прибытие судна, поскольку, по ее словам, она лишь тогда могла бы себе представить, как переселенцы в давние времена сходили на берег в Нью‑Йорке. Да, время под названием «половое созревание» – когда к еще сохранившимся детским фантазиям добавляются томление внизу живота, бешеные мечты о самостоятельности и прыщавая физия – нелегкое время. Ильдирим с ужасом вспоминала себя тогдашнюю.

Парочка автомобилей, пара пешеходов. Вот и все. Поздний вечер в Эре.

Туффенцамер сломался довольно быстро. Еще бы: Хафнер, дыша ему в лицо, осыпал его на удивление структурированными фразами – комиссар стремился восстановить свой покачнувшийся авторитет:

– Тебе все мало, да? Позавидовал Пильцу? Захотелось тоже побаловаться с молодой девчонкой?

– Ему все завидовали, – ныл гость.