– А если бы они взорвали машину, тогда что?! – орал он, мечась между своим «мерсом» и раскуроченной «нивой».

– Не взорвали бы, – протянул я ему три аммонитовые шашки, грубо скрепленные черной изоляционной лентой. Провода из них действительно торчали, но на дистанционное управление не было и намека.

«Градинск – «Центральная», я – ДПС‑11, «опель» обнаружен в пяти километрах от Староминской развилки. Водителя нет, видимо, пересел в «волгу».

– А чемодан?! – заорал Яковенко в микрофон. Можно было подумать, что киднапперы бросят в пустом «опеле» полный чемодан.

«Есть чемодан! – неожиданно сказал патрульный. И секунд через пять весело добавил: – Только денег в нем ни хрена нету».

Все, кто был в машинах и слышал по включенным рациям этот диалог Тарапуньки и Штепселя, заржали. Гаишники оттащили на обочину «ниссан» и «ниву», движение возобновилось. Водитель «нивы» был весь в крови, идти не мог; защелкнув наручники на его запястьях, двое дюжих руоповцев поволокли его в «УАЗ».

– Ну ты, Веня, даешь! – не то восхищенно, не то укоризненно покачал головой Кифарский, отойдя от «нивы» с трупом пассажира.

Но я не обратил на него внимания: во время задержания и разминирования «пежо» я чувствовал себя во сто крат более невозмутимо, чем теперь, когда узнал в жене бизнесмена Онуфриева Лиду… ту самую Лиду, в которую был влюблен по уши лет восемнадцать назад.

– Сдайте оружие! – выросла передо мной фигура преждевременно побронзовевшего начальника ГУВД.

– Что? – Я действительно не сразу понял, что этот приказ относится ко мне.

– Я отстраняю вас от должности! Сегодня же поставлю вопрос о привлечении вас к уголовной ответственности по статье 238 УК. А пока вы будете находиться под домашним арестом до особого распоряжения!

Я не стал спорить, потому что не знал, что лучше: быть отстраненным или находиться в подчинении дурака. «АГ‑043» и ключи от «ниссана» забрал мой непосредственный начальник подполковник Демин.

Глава 6

10 августа, суббота, 1996 г. 11 августа, воскресенье.

1

Было уже за полночь, а мы с Никитичем сидели в беседке и потягивали собственноручно изготовленный им кальвадос. Яблочную водку крепостью в шестьдесят пять градусов убедил меня отведать Никитич, заверив, что она прибавляет ума и восполняет нервные затраты. После первого же глотка я ему поверил

– Вспоминай, вспоминай, как ты до этого дошел, – поставив босые ноги на растянувшуюся Альфу, допытывался Никитич.

– Да уверенности не было – так, несколько секунд. Сам знаешь, для нас это много. Либо – либо. Все вместе сработало. Во‑первых, зачем их было взрывать?.. Взяли бы в каждую машину по члену семьи – и преспокойно ушли, логично?

– Допустим.

– Если опасались свидетелей – шлепнули бы там же, сбросили в ствол… Во‑вторых и в‑главных, меня подробный инструктаж насторожил. Как будто он знал, что у Онуфриева микрофон. Четко, подробно – не для Онуфрия, а для возможной засады.

– А что, очень даже может быть, – вслух подумал Никитич. – Знакомый почерк.

– Менты?

– Или кто‑нибудь из безопасности.

– И это – в‑третьих! И еще такая мелочишка: мата многовато, с жаргоном перебор: очень уж старались сработать под урок, неорганично получилось. Этот мой труп в «ниве» наверняка особо опасным рецидивистом окажется.