Хорошо, что я этого не сделал!

– Ну что ты молчишь, Венияминов? Язык проглотил? Не бойся, я тебя обижать не буду, если ты первый не начнешь. Я никого не обижаю, Миша может подтвердить. Его сюда тоже из МВД со спецзаданием прислали. Капитан Виталий Жигарин. Но он оказался парнем рассудительным. Зачем там работать, Венияминов? Как тебя звать‑то? – Он заглянул в паспорт. – Игорь Александрович… Игорек… хорошее имя. За что служишь‑то, Игорек? За идею?

Шорох засмеялся.

– Цыц! – прикрикнул на него Дядя Витя. – Видишь, слово ему смешным показалось, он раньше такого не слыхал. За идею, Игорек, теперь никому не служат – идеи перевелись. Если самая великая и самая гуманная из всех идей – всеобщее счастье, равенство и свобода – оказалась туфтой, то остальные и вовсе того не стоят, чтобы им служить. Миша, сколько я тебе в месяц плачу?

Жигарин лениво выбросил распростертую пятерню.

– Вот! Вот, Игорек. Пять тысяч американских долларов в месяц. А таких, как он, у меня сто человек – десять умножить на десять, понимаешь? Ты не думай, что мы к тебе вчетвером пришли. – Дядя Витя взял со стола карточку Жигарина. – Кем он раньше был? У «Макдональда» бутерброды ел, фу!.. Был здесь у меня этот Макдональд – опыт перенимал. И я у него пару недель гостевал. Хороший мужик, а бутерброды невкусные. Нет, Игорек, бутербродами сыт не будешь. То ли дело поесть в ресторане. Ты у меня в «Наполеоне» ужинал, знаешь. А у Миши там теперь свой столик есть. Живет он у моря, а не в какой‑то вонючей Москве, ездит в «мерседесе». Вот другой ваш агент – Логов – тот меня понять не захотел, предпочел сложить башку за идею… Нет, Игореша, всеобщего счастья быть не может, оно у каждого свое. Как сказал один хороший писатель, каждый идет своей дорогой, и цветы он собирает только те, которые растут на его дороге…

Вообще хороший писатель был не один, их было по меньшей мере несколько. Но я возражать не стал: возможно, в лагерной библиотеке, где проходил университеты Кудряшов, их книжки были дефицитом.

– Ладно, тебе жить. Я к тебе не для проповедей пришел. Вернее, не я к тебе пришел, а ты ко мне. Зачем, Игорек, тебя сюда прислали? Правоохранительную структуру укреплять, да? Я сам ее укреплю. Вот его найти? – он кивнул на Жигарина. – Так он мой, я тебе его не отдам.

– Он мне не нужен, – сказал я. – Меня его мать просила, если встречу, передать, чтоб он письмо домой написал.

– Он напишет. Я прослежу. Напишешь, Миша? Молчаливый Жигарин кивнул.

– Ну вот, видишь? Так что на этом твою миссию в Градинске будем считать законченной.

– Боюсь, меня начальство не отпустит, – почесал я затылок. – Что я в Москве скажу?

– Я не вмешиваюсь в то, что делается в Москве. А Москва пусть не вмешивается в то, что делается здесь. Им что, своего мало? Ни вздохнуть, ни пернуть без Москвы. На всю Россию лапу наложили – гребут, гребут под себя. Сперва Афганом, потом Прибалтикой, Кавказом подавились, теперь за Приазовье взялись? Ты не обижайся, к тебе это не относится. Ты – человек маленький, тебя послали пронюхать, кто тут да что, и никакой погоды ты не делаешь. Поэтому с тобой мы расстанемся друзьями. Да? Надень штаны, если хочешь.

– Большое спасибо, – заменил я полотенце тренировочными брюками. Если бы он распорядился еще и пистолет мне вернуть, было бы совсем хорошо.